Жилъ одинъ кузнецъ, человѣкъ бѣднѣйшій пребѣднѣйшій, а мастеръ своего дѣла, удивительный мастеръ, но счастье ему не давалось въ руки, какъ онъ не старался зашибить копѣйку, все напрасно. Въ кузницѣ, у этаго кузнеца, висѣлъ портретъ чорта, нарисованъ былъ онъ страшный престрашный. Кузнецъ всегда во время своей работы взглянетъ нечаянно на картину чортову, да и плюнетъ или каленымъ желѣзомъ пихнетъ въ нее. Въ одно время работа была у него спѣшная, а дѣло не спорилось, такъ онъ съ досады каленымъ гвоздемъ чорту глазъ выжегъ; да и много разныхъ ругательствъ дѣлалъ кузнецъ надъ картиною. Чортъ зналъ про это, что кузнецъ издѣвается надъ его портретомъ, терпѣлъ, терпѣлъ и не вытерпѣлъ.—Постой, думаетъ, я задамъ кузнецу ходу. Взялъ онъ въ одно время, когда кузнеца не было въ кузницѣ и привалилъ огромный камнище къ дверямъ кузницы, такъ, что войти
Жил один кузнец, человек беднейший-пребеднейший, а мастер своего дела, удивительный мастер, но счастье ему не давалось в руки. Как он ни старался зашибить копейку, всё напрасно. В кузнице у этого кузнеца висел портрет чёрта, нарисован был он страшный-престрашный. Кузнец всегда во время своей работы взглянет нечаянно на картину чёртову да и плюнет или калёным железом пихнет в неё. В одно время работа была у него спешная, а дело не спорилось, так он с досады калёным гвоздём чёрту глаз выжег; да и много разных ругательств делал кузнец над картиною. Чёрт знал про это, что кузнец издевается над его портретом, терпел, терпел и не вытерпел. «Постой», — думает, — «я задам кузнецу ходу».
Взял он в одно время, когда кузнеца не было в кузнице, и привалил огромный камнище к дверям кузницы, так, что войти
