литературы, разцвѣта искусствъ, блеска философіи, наконецъ свои эпохи преимущественнаго нравственнаго возбужденія, возникновенія новыхъ міросозерцаній, новыхъ религій. Въ Испаніи и Италіи вѣка невѣжества и обскурантизма шли рука объ руку съ высшимъ развитіемъ изящныхъ искусствъ, а съ другой стороны освѣжительный въ умственномъ отношеніи 18-й вѣкъ въ искусствѣ ничѣмъ соотвѣтствующимъ этому блеску себя не проявилъ. Есть цѣлые народы, которые, разъ устремивши всѣ свои творческія силы на одну область человѣческаго духа, совершенно теряютъ остальныя. Таковы сѣверо-американцы, идущіе во главѣ всѣхъ практическихъ изобрѣтеній и страшно отставшіе въ литературѣ и искусствѣ. Наконецъ, что болѣе всего можетъ насъ убѣдить въ существованіи извѣстнаго равновѣсія творческихъ силъ, это — полное несовпаденіе эпохъ нравственнаго возбужденія съ эпохами процвѣтанія литературы. Казалось бы, онѣ должны были находиться въ полной гармоніи; казалось бы, что литература — это проявленіе и воплощеніе души человѣческой — должна была достигнуть крайнихъ высотъ своихъ въ тѣ моменты жизни человѣчества, когда оно жаждетъ нравственнаго обновленія, когда оно желаетъ стряхнуть съ себя старую гниль и возродиться къ новой, лучшей жизни. И однако-жь ничуть не бывало. Эти эпохи рождаютъ великіе характеры, но не рождаютъ великихъ писателей, которые, напротивъ того, живутъ и пишутъ свои безсмертныя произведенія при самыхъ растлѣвающихъ условіяхъ: «Золотой вѣкъ» римской литературы былъ при Августѣ; Данте пишетъ свое безсмертное произведеніе въ эпоху глубочайшаго упадка нравственности; Сервантесъ создаетъ «Донъ-Кихота» при заревѣ инквизиціонныхъ костровъ Филиппа II; Шекспиръ живетъ при мишурномъ дворѣ Елизаветы; Корнель, Мольеръ, Расимъ пресмыкаются предъ Людовикомъ XIV; гнусная эпоха регентства видитъ разцвѣтъ генія Монтескьё и Вольтера. А эпоха возникновенія христіанства, непосредственная эпоха гуситско-таборитскаго движенія, наконецъ французская революція — ничѣмъ выдающимся въ литературѣ не ознаменованы. Отчего? — Оттого, конечно, что въ такія эпохи даровитые люди находятъ примѣненіе своихъ талантовъ къ жгучимъ интересахъ минуты и вмѣсто того, чтобы стать поэтами, ваятелями, живописцами, становятся агитаторами, проповѣдниками, «ложными пророками», трибунами, государственными дѣятелями. Возьмите, напримѣръ, Сентъ-Жюста. Какое можетъ быть сомнѣніе въ томъ, что родись этотъ небесной красоты юноша, съ вдумчивыми, обаятельно-прекрасными глазами, пятьюдесятью годами раньше — и изъ него вышелъ бы нѣжный пѣвецъ сладости любви и прелестей сельскаго уединенія. Что такое первые дѣятели христіанства, какъ не величайшіе поэты съ громадною силой воображенія, съ глубокимъ чувствомъ эстетической гармоніи, полные творческой, художественной фантазіи, но только не оставшіеся на почвѣ простаго искусства, а воплотившіе въ жизнь священный огонь поэзіи, пылавшій въ ихъ груди! Въ другое время они бы, конечно, не
49
Русская литература въ 1881 году.
