масы, не менѣе искренно смѣялась жена. Собравшіеся гости также не отставали отъ нихъ.
— Ха, ха, ха, ха!
— Онъ сказалъ, что Рождество вздоръ! Честное слово!—вскричалъ племянникъ Скруджа.—Мало того, онъ твердо убѣжденъ въ этомъ!
— Тѣмъ стыднѣе для него!—съ негодованіемъ сказала племянница Скруджа.—Да благословитъ Богъ женщинъ: онѣ никогда ничего не дѣлаютъ наполовину и ко всему относятся серьезно.
Жена племянника Скруджа была очень хорошенькая женщина. Ея личико съ ямочками на щекахъ, нѣсколько удивленнымъ выраженіемъ, яркимъ маленькимъ ротикомъ, точно созданнымъ для поцѣлуевъ и который, конечно, часто цѣловали—было очень привлекательно. Прелестныя маленькія пятнышки на подбородкѣ сливались, когда она начинала смѣяться, а пару такихъ блестящихъ глазъ вамъ врядъ ли случалось видѣть. Словомъ, она была очень пикантна и никто не пожалѣлъ бы, познакомившись съ ней поближе.
— О, онъ забавный старикъ,—сказалъ племянникъ Скруджа,—это правда, и не такъ пріятенъ, какъ могъ бы быть. Я не упрекаю его: за свои ошибки онъ самъ же и получаетъ должное.
— Я увѣрена, что онъ очень богатъ,—попробовала намекнуть племянница Скруджа.—По крайней мѣрѣ, ты всегда увѣряешь въ этомъ.
— Что же изъ того, дорогая,—сказалъ племянникъ Скруджа,—его богатство не приноситъ ему никакой пользы. Что хорошаго онъ изъ него извлекъ? Онъ не видитъ отъ него никакой радости. Его нисколько не утѣшаетъ мысль, что онъ могъ бы осчастливить насъ своимъ богатствомъ. Ха, ха, ха!
— Невыносимый человѣкъ,—замѣтила племянница Скруджа. И сестры ея и всѣ другія женщины присоединились къ ея мнѣнію.
— Нѣтъ, я не согласенъ съ этимъ,—сказалъ племянникъ Скруджа.—Мнѣ жаль его. Я не могъ
