рокъ, туфли и ночной колпакъ и сѣлъ передъ огнемъ, чтобы поѣсть овсянки.
Для такой лютой ночи этотъ огонекъ былъ черезчуръ малъ. Скруджъ долженъ былъ сѣсть очень близко къ нему и нагнуться, чтобы отъ этой горсточки углей почувствовать едва уловимое дыханіе теплоты.
Старинный каминъ, сложенный, вѣроятно, давнымъ давно голландскимъ купцомъ, былъ обложенъ голландскими кафелями, украшенными рисунками изъ св. Писанія. Тутъ были Каинъ и Авель, дочери фараона, царица Савская, вѣстники-ангелы, парящіе въ воздухѣ на облакахъ, похожихъ на перины, Авраамъ, Валтасаръ и апостолы, отправляющіеся въ плаваніе на лодкахъ, напоминающихъ соусники, и сотни другихъ забавныхъ фигуръ. И однако лицо Марли, умершаго семь лѣтъ тому назадъ, поглощало все. Если бы каждый чистый кафель могъ запечатлѣть на своей поверхности образъ, составленный изъ разрозненныхъ представленій Скруджа, то на каждомъ такомъ кафлѣ появилось бы изображеніе головы старика Марли.
— Вздоръ все это!—сказалъ Скруджъ и, пройдясь по комнатѣ взадъ и впередъ, снова сѣлъ. Откинувъ голову на спинку стула, онъ случайно взглянулъ на старый, остававшійся безъ употребленія колокольчикъ, предназначенный неизвѣстно для какой цѣли и проведенный въ комнату въ верхнемъ этажѣ дома. Смотря на него, Скруджъ съ безграничнымъ удивленіемъ и необъяснимымъ ужасомъ замѣтилъ, что колокольчикъ началъ качаться. Сначала онъ качался такъ тихо, что звука почти не было, но потомъ зазвонилъ громче, и тотчасъ же къ нему присоединились всѣ колокольчики въ домѣ.
Быть можетъ, звонъ длился и не болѣе минуты, но Скруджу эта минута показалась часомъ. Колокольчики замолкли всѣ сразу, а вслѣдъ за ними откуда-то изъ глубины послышался шумъ,
