роды квиринальскаго города были «вторыми». Впрочемъ, это различіе, безъ сомнѣнія, заключалось скорѣе въ почетныхъ отличіяхъ, чѣмъ въ легальныхъ привилегіяхъ и имѣло нѣкоторое сходство съ тѣмъ, что въ болѣе позднюю пору при голосованіи въ советѣ обыкновенно спрашивалось сначала мнѣніе тѣхъ членовъ, которые принадлежали къ стариннымъ родамъ, а потомъ уже мнѣніе тѣхъ, которые принадлежали къ «меньшимъ» родамъ[1]. Точно такъ и холмовой кварталъ стоялъ по рангу даже ниже пригороднаго квартала палатинскаго города, жрецъ квиринальскаго Марса—ниже жреца палатинскаго Марса, а квиринальскіе «скакуны» и «волки»—ниже палатинскихъ. Поэтому тотъ синекизмъ, путемъ котораго палатинская община приняла въ себя квиринальскую, былъ промежуточною ступенью между древнимъ объединеніемъ Тиціевъ, Рамновъ и Луцеровъ и всѣми позднѣйшими: хотя присоединившаяся община уже не составляла особой части во вновь организовавшемся цѣломъ, но она по меньшей мѣрѣ составляла часть каждой изъ его частей, и не только дозволялось сохранять ея богослужебныя учрежденія (что случалось и впослѣдствіи, какъ напримѣръ послѣ завладѣнія Альбой), но эти учрежденія возвышались до одного уровня съ учрежденіями соединенной общины, чему впослѣдствіи уже не встрѣчается примѣровъ.
Принадлежные люди и гостиЭто сліяніе двухъ въ сущности однородныхъ общинъ было скорѣе количественнымъ приращеніемъ римской общины, чѣмъ ея внутреннимъ преобразованіемъ. Первые зачатки другаго рода инкорпораціи, совершавшейся съ гораздо бо́льшею постепенностью и имѣвшей гораздо болѣе важныя послѣдствія, восходятъ къ той-же эпохѣ: я разумѣю сліяніе гражданства съ невходившими въ ея составъ осѣдлыми жителями. Въ римской общинѣ издревле существовали рядомъ съ гражданствомъ подзащитные люди, которыхъ называли «пранадлежными» (clients), въ виду того, что они принадлежали къ какой нибудь отдѣльной гражданской семьѣ, или «толпой» (plebes,
- ↑ Названіе „меньшихъ родовъ“, какъ кажется, давалось не этімъ вторымъ родамъ, а еще позднѣе присоединеннымъ и между прочимъ альбанскимъ. За исключеніемъ не имѣющіхъ никакого исторіческаго достоинства догадокъ о времени вступленія этихъ gentes minores въ гражданство [Цицер. De Rep. 2, 20, 25. Ливій, 1, 35. Тацитъ, Annal. 11, 25. Викторъ, Viri ill., 6] мы знаемъ о нихъ изъ преданій только то, что при голосованіи въ сенатѣ они стояли ниже другихъ [Цицер. тамъ-же], вслѣдствіе чего princeps senatus выбирался только изъ majores gentes, и что Папиріи принадлежали къ меньшимъ родамъ [Цицер., Ad famil. 9, 21]; этотъ послѣдній фактъ достоинъ вниманія потому, что по имени рода Папиріевъ была названа одна волость [стр. 35]. Такъ какъ Фабіи, какъ кажется, принадлежали къ холмовому городу [стр. 51], а между тѣмъ дали нѣсколькихъ principes senatus, то стало-быть слѣдуетъ отличать холмовые роды отъ minores.
роды квиринальского города были «вторыми». Впрочем, это различие, без сомнения, заключалось скорее в почётных отличиях, чем в легальных привилегиях и имело некоторое сходство с тем, что в более позднюю пору при голосовании в совете обыкновенно спрашивалось сначала мнение тех членов, которые принадлежали к старинным родам, а потом уже мнение тех, которые принадлежали к «меньшим» родам[1]. Точно так и холмовой квартал стоял по рангу даже ниже пригородного квартала палатинского города, жрец квиринальского Марса — ниже жреца палатинского Марса, а квиринальские «скакуны» и «волки» — ниже палатинских. Поэтому тот синекизм, путём которого палатинская община приняла в себя квиринальскую, был промежуточною ступенью между древним объединением Тициев, Рамнов и Луцеров и всеми позднейшими: хотя присоединившаяся община уже не составляла особой части во вновь организовавшемся целом, но она по меньшей мере составляла часть каждой из его частей, и не только дозволялось сохранять её богослужебные учреждения (что случалось и впоследствии, как например после завладения Альбой), но эти учреждения возвышались до одного уровня с учреждениями соединённой общины, чему впоследствии уже не встречается примеров.
Принадлежные люди и гостиЭто слияние двух в сущности однородных общин было скорее количественным приращением римской общины, чем её внутренним преобразованием. Первые зачатки другого рода инкорпорации, совершавшейся с гораздо большею постепенностью и имевшей гораздо более важные последствия, восходят к той же эпохе: я разумею слияние гражданства с не входившими в её состав оседлыми жителями. В римской общине издревле существовали рядом с гражданством подзащитные люди, которых называли «пранадлежными» (clients), ввиду того, что они принадлежали к какой-нибудь отдельной гражданской семье, или «толпой» (plebes,
- ↑ Название «меньших родов», как кажется, давалось не этим вторым родам, а ещё позднее присоединённым и между прочим альбанским. За исключением не имеющих никакого исторического достоинства догадок о времени вступления этих gentes minores в гражданство [Цицер. De Rep. 2, 20, 25. Ливий, 1, 35. Тацит, Annal. 11, 25. Виктор, Viri ill., 6] мы знаем о них из преданий только то, что при голосовании в сенате они стояли ниже других [Цицер. там же], вследствие чего princeps senatus выбирался только из majores gentes, и что Папирии принадлежали к меньшим родам [Цицер., Ad famil. 9, 21]; этот последний факт достоин внимания потому, что по имени рода Папириев была названа одна волость [стр. 35]. Так как Фабии, как кажется, принадлежали к холмовому городу [стр. 51], а между тем дали нескольких principes senatus, то стало быть следует отличать холмовые роды от minores.
