кихъ общинъ. Но болѣе сильно развитое въ Лаціумѣ сознаніе общинной самостоятельности не допускало, чтобъ одно и то же лице могло быть одновременно гражданиномъ двухъ общинъ и потому, — въ томъ случаѣ, когда вновь избранный гражданинъ не желалъ отказываться отъ своихъ прежнихъ правъ, — тамъ было признано за номинальнымъ почетнымъ гражданствомъ лишь то право на дружеское гостепріимство и покровительство, которое уже изстари принадлежало даже иноземцамъ. Но съ этими упорными усиліями римской гражданской общины огородить себя извнѣ шло рука объ руку безусловное устраненіе всякой неравноправности между ея членами. Уже ранѣе было упомянуто о томъ, что та неравноправность, которая существовала внутри семейства и, конечно, не могла быть устранена, по меньшей мѣрѣ игнорировалась общиной, и что тотъ, кто въ качествѣ сына находился въ безусловной зависимости отъ своего отца, могъ сдѣлаться его повелителемъ въ качествѣ гражданина. Но сословныхъ преимуществъ вовсе не было, а тѣмъ, что Тиціи стояли въ очередномъ порядкѣ выше Рамновъ и вмѣстѣ съ этими послѣдними выше Луцеровъ, нисколько не нарушалось ихъ легальное равноправіе. Гражданская конница, въ ту пору употреблявшаяся спѣшенной или верхомъ впереди боевой линіи для рукопашныхъ схватокъ и составлявшая скорѣе отборный или резервный отрядъ, чѣмъ иначе вооруженный, заключала въ себѣ самыхъ достаточныхъ, исправно-вооруженныхъ и испытанныхъ людей и потому, конечно, пользовалась бо́льшимъ почетомъ, чѣмъ пѣхота; но и это различіе было чисто-фактическимъ, такъ какъ каждый патрицій, безъ сомнѣнія, могъ поступать въ конницу. Единственнымъ источникомъ правовыхъ различій было легальное раздѣленіе гражданства по разрядамъ; во всемъ остальномъ равноправность всѣхъ членовъ общины признавалась вполнѣ и даже выражалась въ ихъ наружномъ видѣ. Правда, одежда отличала главу общины отъ ея членовъ, совѣтника отъ тѣхъ гражданъ, которые не входили въ составъ совѣта, взрослаго и обязаннаго нести военную службу мужчину отъ мальчика, еще неспособнаго къ военной службѣ; но помимо этихъ отличій всѣ люди богатые и знатные, точно такъ-же, какъ и люди бѣдные и незнатные, должны были являться публично не иначе, какъ въ простомъ плащѣ (toga), сдѣланномъ изъ бѣлой шерстяной матеріи. Эта полная равноправность гражданъ, безъ сомнѣнія, имѣла свой корень въ индо-германскомъ общинномъ устройствѣ; но въ томъ тѣсномъ смыслѣ, въ какомъ ее понимали и примѣняли на практикѣ Римляне, она была самой выдающеюся и самой богатой послѣдствіями особенностью латинской націи; при этомъ не слѣдуетъ позабывать, что въ Италіи латинскіе переселенцы не подчинили себѣ никакой расы, ранѣе ихъ тамъ поселившейся и менѣе ихъ способной къ цивилизаціи (стр. 9) и, стало-быть, тамъ не было того главнаго повода, по которому возникли
ких общин. Но более сильно развитое в Лациуме сознание общинной самостоятельности не допускало, чтобы одно и то же лицо могло быть одновременно гражданином двух общин и потому, — в том случае, когда вновь избранный гражданин не желал отказываться от своих прежних прав, — там было признано за номинальным почётным гражданством лишь то право на дружеское гостеприимство и покровительство, которое уже исстари принадлежало даже иноземцам. Но с этими упорными усилиями римской гражданской общины огородить себя извне шло рука об руку безусловное устранение всякой неравноправности между её членами. Уже ранее было упомянуто о том, что та неравноправность, которая существовала внутри семейства и, конечно, не могла быть устранена, по меньшей мере игнорировалась общиной, и что тот, кто в качестве сына находился в безусловной зависимости от своего отца, мог сделаться его повелителем в качестве гражданина. Но сословных преимуществ вовсе не было, а тем, что Тиции стояли в очередном порядке выше Рамнов и вместе с этими последними выше Луцеров, нисколько не нарушалось их легальное равноправие. Гражданская конница, в ту пору употреблявшаяся спешенной или верхом впереди боевой линии для рукопашных схваток и составлявшая скорее отборный или резервный отряд, чем иначе вооружённый, заключала в себе самых достаточных, исправно вооружённых и испытанных людей и потому, конечно, пользовалась бо́льшим почётом, чем пехота; но и это различие было чисто фактическим, так как каждый патриций, без сомнения, мог поступать в конницу. Единственным источником правовых различий было легальное разделение гражданства по разрядам; во всём остальном равноправность всех членов общины признавалась вполне и даже выражалась в их наружном виде. Правда, одежда отличала главу общины от её членов, советника от тех граждан, которые не входили в состав совета, взрослого и обязанного нести военную службу мужчину от мальчика, ещё неспособного к военной службе; но помимо этих отличий все люди богатые и знатные, точно так же, как и люди бедные и незнатные, должны были являться публично не иначе, как в простом плаще (toga), сделанном из белой шерстяной материи. Эта полная равноправность граждан, без сомнения, имела свой корень в индо-германском общинном устройстве; но в том тесном смысле, в каком её понимали и применяли на практике Римляне, она была самой выдающейся и самой богатой последствиями особенностью латинской нации; при этом не следует позабывать, что в Италии латинские переселенцы не подчинили себе никакой расы, ранее их там поселившейся и менее их способной к цивилизации (стр. 9) и, стало быть, там не было того главного повода, по которому возникли
