цифръ бесспорно доказываетъ ихъ практическую негодность. Изъ преданій не видно и само по себѣ неправдоподобно, чтобъ каждый домъ доставлялъ по одному пѣхотинцу, а каждый родъ по одному всаднику; хотя въ общей сложности пѣхотинцевъ набирали въ числѣ трехъ тысячъ, а всадниковъ въ числѣ трехъ сотъ, но при набираніи ихъ по одиночкѣ, безъ сомнѣнія, съ древнѣйшихъ временъ служили руководствомъ чисто-практическія соображенія; если же тѣ нормальныя цифры не были совершенно отброшены, то причиной этого было ничто иное, какъ глубоко укоренившаяся въ латинскомъ быту склонность къ логическому или даже схематическому урегулированію всѣхъ условій общественной жизни. И такъ, въ этомъ древнѣйшемъ государственномъ организмѣ остаются единственными дѣятельными членами куріи, которыя были въ числѣ десяти, а тамъ, гдѣ община состояла изъ нѣсколькихъ частей, въ числѣ десяти на каждую часть. Такое попечительство представляло дѣйствительную корпоративную единицу, члены которой собирались по меньшей мѣрѣ на общія торжества, во главѣ каждаго изъ этихъ попечительствъ стоялъ особый попечитель (curio) и каждое изъ нихъ имѣло особаго жреца (flamen curialis): безъ сомнѣнія, также по куріямъ производились наборы рекрутъ и перепись, происходили сходки гражданъ и подавались голоса. При первоначальномъ введеніи этихъ порядковъ, конечно, не имѣлось въ виду одно голосованіе, такъ какъ въ противномъ случаѣ число частей было бы нечетное.
Гражданское равенство. Въ противоположность рѣзкому различію между гражданами и негражданами, внутри самаго гражданства существовала полная равноправность. Едва-ли найдется какой-либо другой народъ, у котораго эти два принципа были проведены съ такою-же безпощадной послѣдовательностью, какъ у Римлянъ. Рѣзкое различіе гражданъ от негражданъ, какъ кажется, ни въ чемъ не выказалось у Римлянъ такъ наглядно, какъ въ практическомъ примѣненіи очень древнихъ постановленій о почетномъ гражданствѣ, первоначально имѣвшихъ цѣлію сгладить это различіе. Когда иноземецъ былъ, по приговору общины, принятъ въ среду гражданъ, онъ могъ или отказаться отъ своихъ прежнихъ правъ гражданина и вполнѣ поступить въ число членовъ новой общины, или же присоединить къ своему прежнему праву гражданства вновь пріобрѣтенное. Такъ было въ самыя древнія времена и такъ всегда было въ Элладѣ, гдѣ и въ болѣе позднюю пору одно и то же лицо нерѣдко бывало одновременно гражданиномъ нѣсколь-
тѣхъ случаяхъ, когда мущина вступаетъ въ чужой домъ путемъ женитьбы (Csaplovics, Slavonien I, 106, 179]. При такихъ условіяхъ, быть-можетъ, немногимъ отличающихся отъ старинныхъ римскіхъ, семейство подходитъ къ общинѣ и тогда можетъ идти рѣчь о неизмѣнномъ числѣ домовъ. Съ этимъ можно поставить въ связь даже чрезвычайно древнюю adrogatio [усыновленіе людей полноправныхъ].
цифр бесспорно доказывает их практическую негодность. Из преданий не видно и само по себе неправдоподобно, чтобы каждый дом доставлял по одному пехотинцу, а каждый род по одному всаднику; хотя в общей сложности пехотинцев набирали в числе трёх тысяч, а всадников в числе трёхсот, но при набирании их поодиночке, без сомнения, с древнейших времён служили руководством чисто практические соображения; если же те нормальные цифры не были совершенно отброшены, то причиной этого было ничто иное, как глубоко укоренившаяся в латинском быту склонность к логическому или даже схематическому урегулированию всех условий общественной жизни. Итак, в этом древнейшем государственном организме остаются единственными деятельными членами курии, которые были в числе десяти, а там, где община состояла из нескольких частей, в числе десяти на каждую часть. Такое попечительство представляло действительную корпоративную единицу, члены которой собирались по меньшей мере на общие торжества, во главе каждого из этих попечительств стоял особый попечитель (curio) и каждое из них имело особого жреца (flamen curialis): без сомнения, также по куриям производились наборы рекрутов и перепись, происходили сходки граждан и подавались голоса. При первоначальном введении этих порядков, конечно, не имелось в виду одно голосование, так как в противном случае число частей было бы нечётное.
Гражданское равенство В противоположность резкому различию между гражданами и негражданами, внутри самого гражданства существовала полная равноправность. Едва ли найдётся какой-либо другой народ, у которого эти два принципа были проведены с такою же беспощадной последовательностью, как у Римлян. Резкое различие граждан от неграждан, как кажется, ни в чём не выказалось у Римлян так наглядно, как в практическом применении очень древних постановлений о почётном гражданстве, первоначально имевших целью сгладить это различие. Когда иноземец был, по приговору общины, принят в среду граждан, он мог или отказаться от своих прежних прав гражданина и вполне поступить в число членов новой общины, или же присоединить к своему прежнему праву гражданства вновь приобретённое. Так было в самые древние времена и так всегда было в Элладе, где и в более позднюю пору одно и то же лицо нередко бывало одновременно гражданином несколь-
тех случаях, когда мужчина вступает в чужой дом путём женитьбы (Csaplovics, Slavonien I, 106, 179]. При таких условиях, быть может, немногим отличающихся от старинных римских, семейство подходит к общине и тогда может идти речь о неизменном числе домов. С этим можно поставить в связь даже чрезвычайно древнюю adrogatio [усыновление людей полноправных].
