Страница:Римская История. Том 1 (Моммзен, пер. Неведомский) 1887.djvu/74

основой, очевидно, было раздѣленіе на куріи. Что «части» (трибы) не имѣли въ ней существеннаго значенія, видно уже изъ того, что какъ ихъ существованіе, такъ и ихъ число были случайными; тамъ, гдѣ онѣ встрѣчались, онѣ, конечно, могли имѣть только то значеніе, что въ нихъ сохранялось воспоминанiе о той эпохѣ, когда каждая изъ этихъ частей еще составляла особое цѣлое^[1]. Изъ преданій вовсе невидно, чтобы отдѣльная часть имѣла особое начальство и особыя сходки, и очень вѣроятно, что въ интересѣ единства общины вошедшимъ въ ея составъ частямъ никогда ничего подобнаго не предоставлялось. Даже въ арміи, хотя пехота имела столько-же паръ начальниковъ, сколько было въ общинѣ частей, но каждая изъ этіхъ паръ военныхъ трибуновъ не начальствовала ополченіемъ трибы, а какъ каждый изъ этихъ военныхъ трибуновъ въ отдѣльности, такъ и всѣ они вмѣстѣ взятые начальствовали надъ всей пѣхотой. Подобно «частямъ» и роды, равно какъ семьи могли иметь при такомъ устройствѣ, хотя и по совершенно другимъ причинамъ, скорѣе формальное, чѣмъ практическое значеніе. Границы племени и дома устанавливаются природой. Законодательная власть могла вводить въ этой сферѣ измѣненія, могла раздѣлять многочисленный родъ на-двое и считать его за два рода, или же соединять нѣсколько немногочисленныхъ родовъ въ одинъ и точно такимъ же образомъ уменьшать или увеличивать число и самыхъ семействъ. Тѣмъ не менѣе Римляне всегда считали кровное родство за основу родовой и въ особенности семейной связи и потому вторженіе римской общины въ эту сферу могло быть лишь ограниченнымъ, такъ что ея основной родственный характеръ оставался неизмѣннымъ. Поэтому, хотя число семействъ и родовъ въ латинскіхъ общинахъ, быть можетъ, первоначально считалось постояннымъ, но вслѣдствіе того, что случайность мѣшается во всѣ человѣческия дѣла, оно должно было скоро измѣниться и нормальная схема ровно въ тысячу семействъ и ровно во сто родовъ могла имѣть не одно идеальное значеніе лишь при первыхъ зачаткахъ этого учрежденія, которое уже въ началѣ исторіи представляется намъ вполнѣ развитымъ^[2]. Полное отсутствіе какого либо реальнаго примѣненія этихъ

1. Это видно изъ самаго названія. „Часть“, какъ хорошо извѣстно каждому юристу, есть ничто иное, какъ бывшее или будущее цѣлое; стало-быть, въ настоящемъ это понятіе не имѣетъ никакого практическаго значенія.
2. Въ Славоніи, гдѣ патріархальный семейный бытъ сохранился до настоящаго времени, все семейство, нерѣдко доходящее до пятидесяти и даже до ста душъ, живетъ въ одномъ домѣ подъ властію одного пожизненнаго главы [господаря], выбраннаго всѣмъ семействомъ. Семейная собственность, состоящая главнымъ образомъ изъ рогатаго скота, находится подъ управленіемъ главы семейства, а избытокъ дѣлится поколѣнно. То, что́ пріобрѣтаютъ отдѣльныя лица посредствомъ промышленности и торговли, остается частною собственностью. Случаются и выдѣленiя изъ семействъ, даже со стороны мущинъ, какъ напримѣръ въ

Тот же текст в современной орфографии

основой, очевидно, было разделение на курии. Что «части» (трибы) не имели в ней существенного значения, видно уже из того, что как их существование, так и их число были случайными; там, где они встречались, они, конечно, могли иметь только то значение, что в них сохранялось воспоминание о той эпохе, когда каждая из этих частей ещё составляла особое целое^[1]. Из преданий вовсе не видно, чтобы отдельная часть имела особое начальство и особые сходки, и очень вероятно, что в интересе единства общины вошедшим в её состав частям никогда ничего подобного не предоставлялось. Даже в армии, хотя пехота имела столько же пар начальников, сколько было в общине частей, но каждая из этих пар военных трибунов не начальствовала ополчением трибы, а как каждый из этих военных трибунов в отдельности, так и все они вместе взятые начальствовали над всей пехотой. Подобно «частям» и роды, равно как семьи могли иметь при таком устройстве, хотя и по совершенно другим причинам, скорее формальное, чем практическое значение. Границы племени и дома устанавливаются природой. Законодательная власть могла вводить в этой сфере изменения, могла разделять многочисленный род надвое и считать его за два рода, или же соединять несколько немногочисленных родов в один и точно таким же образом уменьшать или увеличивать число и самих семейств. Тем не менее Римляне всегда считали кровное родство за основу родовой и в особенности семейной связи и потому вторжение римской общины в эту сферу могло быть лишь ограниченным, так что её основной родственный характер оставался неизменным. Поэтому, хотя число семейств и родов в латинских общинах, быть может, первоначально считалось постоянным, но вследствие того, что случайность мешается во все человеческие дела, оно должно было скоро измениться и нормальная схема ровно в тысячу семейств и ровно во сто родов могла иметь не одно идеальное значение лишь при первых зачатках этого учреждения, которое уже в начале истории представляется нам вполне развитым^[2]. Полное отсутствие какого либо реального применения этих

1. . Это видно из самого названия. «Часть», как хорошо известно каждому юристу, есть ничто иное, как бывшее или будущее целое; стало быть, в настоящем это понятие не имеет никакого практического значения.
2. В Славонии, где патриархальный семейный быт сохранился до настоящего времени, всё семейство, нередко доходящее до пятидесяти и даже до ста душ, живёт в одном доме под властью одного пожизненного главы [господаря], выбранного всем семейством. Семейная собственность, состоящая главным образом из рогатого скота, находится под управлением главы семейства, а избыток делится поколенно. То, что́ приобретают отдельные лица посредством промышленности и торговли, остаётся частною собственностью. Случаются и выделения из семейств, даже со стороны мужчин, как например в