власть главы семейства была дѣйствительной только внутри дома, она была сама по себѣ преходящей и имѣла въ нѣкоторой мѣрѣ представительный характеръ. Жена и дѣти существовали не исключительно для отца семейства, какъ собственность существуетъ только для собственника и какъ въ управляемомъ абсолютною властію государствѣ подданные существуютъ только для монарха; они, правда, также были предметами права, но они вмѣстѣ съ тѣмъ имѣли и свои собственныя права, — были лицами, а не вещами. Только ихъ права оставались безъ практическаго примѣненія, потому что для единства семьи необходимо, чтобъ она управлялась только однимъ представителемъ; но когда глава семейства умиралъ, сыновья становились сами собой во главѣ своихъ семействъ и въ свою очередь получали надъ женщинами, дѣтьми и имуществомъ такія-же права, какія имѣлъ надъ ними самими ихъ отецъ; напротивъ того, юридическое положеніе раба нисколько не измѣнялось вслѣдствіе смерти его господина.
Семейство и родъ. Единство семьи было такъ крѣпко, что даже смерть главы не вполнѣ его уничтожала. Потомки, сдѣлавшіеся самостоятельными вслѣдствіе этой смерти, все-таки считали себя во многихъ отношеніяхъ за одно цѣлое; это обнаруживалось въ порядкѣ наслѣдованія и во многихъ другихъ случаяхъ, въ особенности при установленіи положенія вдовы и незамужнихъ дочерей. Такъ какъ по самымъ древнимъ римскимъ понятіямъ женщина была неспособна пользоваться властію ни надъ другими, ни надъ самой собою, то власть надъ нею или — по болѣе мягкому выраженію — опека (tutela) надъ нею по-прежнему принадлежала ея семьѣ и переходила отъ умершаго главы семейства къ ближайшимъ членамъ семьи мужескаго пола, то есть, власть надъ матерью переходила къ ея сыновьямъ, власть надъ сестрами — къ ихъ братьямъ. Такимъ образомъ, однажды основанная семья непереставала существовать до тѣхъ поръ, пока невымирало мужское потомство ея основателя; но связь одного поколѣнія съ другимъ, конечно, мало по малу ослабѣвала и въ концѣ даже становилось невозможнымъ доказать первоначальное единство ихъ происхожденія. На этомъ и только на этомъ основано различіе семьи отъ рода или, по римскому выраженію, агнатовъ отъ родичей. Подъ этими обоими выраженіями разумѣется мужская линія; но семья заключаетъ въ себѣ только тѣхъ индивідуумовъ, которые въ состояніи доказать свое происхожденіе отъ одного общаго родоначальника, восходя отъ одного поколѣнія къ другому, а родъ заключаетъ въ себѣ и тѣхъ, кто въ состояніи доказать только свое происхожденіе отъ одного общаго предка, но не въ состояніи въ точности указать всѣхъ промежуточныхъ членовъ рода и, стало быть, степени родства. Это очень ясно выражается въ римскихъ именахъ, какъ напримѣръ, когда говорится: «Квинтъ, сынъ Квинта, внукъ Квинта и такъ далѣе… Квинтіевъ»; здѣсь семейная связь сохраняется, пока каждый изъ
власть главы семейства была действительной только внутри дома, она была сама по себе преходящей и имела в некоторой мере представительный характер. Жена и дети существовали не исключительно для отца семейства, как собственность существует только для собственника и как в управляемом абсолютною властью государстве подданные существуют только для монарха; они, правда, также были предметами права, но они вместе с тем имели и свои собственные права, — были лицами, а не вещами. Только их права оставались без практического применения, потому что для единства семьи необходимо, чтобы она управлялась только одним представителем; но когда глава семейства умирал, сыновья становились сами собой во главе своих семейств и в свою очередь получали над женщинами, детьми и имуществом такие же права, какие имел над ними самими их отец; напротив того, юридическое положение раба нисколько не изменялось вследствие смерти его господина.
Семейство и род Единство семьи было так крепко, что даже смерть главы не вполне его уничтожала. Потомки, сделавшиеся самостоятельными вследствие этой смерти, всё-таки считали себя во многих отношениях за одно целое; это обнаруживалось в порядке наследования и во многих других случаях, в особенности при установлении положения вдовы и незамужних дочерей. Так как по самым древним римским понятиям женщина была неспособна пользоваться властью ни над другими, ни над самой собою, то власть над нею или — по более мягкому выражению — опека (tutela) над нею по-прежнему принадлежала её семье и переходила от умершего главы семейства к ближайшим членам семьи мужеского пола, то есть, власть над матерью переходила к её сыновьям, власть над сёстрами — к их братьям. Таким образом, однажды основанная семья не переставала существовать до тех пор, пока не вымирало мужское потомство её основателя; но связь одного поколения с другим, конечно, мало-помалу ослабевала и в конце даже становилось невозможным доказать первоначальное единство их происхождения. На этом и только на этом основано различие семьи от рода или, по римскому выражению, агнатов от родичей. Под этими обоими выражениями разумеется мужская линия; но семья заключает в себе только тех индивидуумов, которые в состоянии доказать своё происхождение от одного общего родоначальника, восходя от одного поколения к другому, а род заключает в себе и тех, кто в состоянии доказать только своё происхождение от одного общего предка, но не в состоянии в точности указать всех промежуточных членов рода и, стало быть, степени родства. Это очень ясно выражается в римских именах, как например, когда говорится: «Квинт, сын Квинта, внук Квинта и так далее… Квинтиев»; здесь семейная связь сохраняется, пока каждый из
