отца и мужа была ограничена только тѣмъ, что нѣкоторыя изъ самыхъ возмутительныхъ ея злоупотребленiй подвергались какъ установленному закономъ наказанію, такъ и религіозному проклятію; такъ напримѣръ, — кромѣ упомянутаго ранѣе ограниченія отцовскаго права бросать новорожденныхъ дѣтей, — наказаніе угрожало тому, кто продавалъ свою законную жену или своего женатаго сына, а семейнымъ обычаемъ было установлено, что при отправленіи домашняго правосудія отецъ и въ особенности мужъ не могъ постановлять обвинительнаго приговора надъ своими дѣтьми и надъ своей женой, не посовѣтовавшись предварительно какъ съ своими ближайшими кровными родственниками, такъ и съ родственниками своей жены. Но этотъ обычай не былъ легальнымъ ограниченіемъ отцовской власти, такъ какъ призванные къ участію въ домашнемъ судѣ кровные родственники не раздѣляли судейскихъ правъ отца семейства, а только служили ему совѣтниками. Власть главы семейства не только была по своей сущности неограниченной и неотвѣтственной ни передъ кѣмъ, но пока этотъ домашній властелинъ былъ живъ, она также была неизмѣнной и несокрушимой. По греческимъ законамъ точно такъ-же, какъ и по германскимъ, взрослый и фактически самостоятельный сынъ считался и по праву независимымъ отъ своего отца; но власть римскаго отца семейства не могла быть упразднена въ теченіе его жизни ни его преклонными лѣтами, ни его сумасшествіемъ, ни даже его собственной свободной волей; только могла произойти замѣна одного властелина другимъ, такъ какъ ребенокъ могъ перейти путемъ усыновленія подъ власть другаго отца, а вступавшая въ законный бракъ дочь переходила изъ-подъ власти отца подъ власть мужа, — переходила изъ отцовскаго рода и изъ-подъ охраны отцовскихъ боговъ въ родъ мужа и подъ охрану мужниныхъ боговъ, поступая въ такую же зависимость отъ мужа, въ какой прежде находилась отъ отца. По римскому праву, рабу было легче освободиться изъ-подъ власти его господина, чѣмъ сыну изъ-подъ власти его отца; освобожденiе перваго было дозволено еще въ раннюю пору и сопровождалось исполненіемъ несложныхъ формальностей, а освобожденіе втораго сдѣлалось возможнымъ лишь гораздо позднѣе и далекимъ окольнымъ путемъ. Даже въ случаѣ, если господинъ продалъ своего раба, или отецъ своего сына, а покупатель отпустилъ того или другаго на волю, рабъ получалъ свободу, а сынъ снова поступалъ подъ отцовскую власть. Такимъ образомъ, — вслѣдствіе неумолимой послѣдовательности, съ которою Римляне обставили власть отца и мужа — эта власть превратилась въ настоящее право собственности. Однако, не смотря на то, что власть отца семейства надъ его женою и дѣтьми имѣла большое сходство съ его властію надъ рабами и надъ домашнимъ скотомъ, члены семьи все таки рѣзко отличались отъ семейной собственности и фактически и по праву. Кромѣ того, что
отца и мужа была ограничена только тем, что некоторые из самых возмутительных её злоупотреблений подвергались как установленному законом наказанию, так и религиозному проклятию; так например, — кроме упомянутого ранее ограничения отцовского права бросать новорождённых детей, — наказание угрожало тому, кто продавал свою законную жену или своего женатого сына, а семейным обычаем было установлено, что при отправлении домашнего правосудия отец и в особенности муж не мог постановлять обвинительного приговора над своими детьми и над своей женой, не посоветовавшись предварительно как с своими ближайшими кровными родственниками, так и с родственниками своей жены. Но этот обычай не был легальным ограничением отцовской власти, так как призванные к участию в домашнем суде кровные родственники не разделяли судейских прав отца семейства, а только служили ему советниками. Власть главы семейства не только была по своей сущности неограниченной и неответственной ни перед кем, но пока этот домашний властелин был жив, она также была неизменной и несокрушимой. По греческим законам точно так же, как и по германским, взрослый и фактически самостоятельный сын считался и по праву независимым от своего отца; но власть римского отца семейства не могла быть упразднена в течение его жизни ни его преклонными летами, ни его сумасшествием, ни даже его собственной свободной волей; только могла произойти замена одного властелина другим, так как ребёнок мог перейти путем усыновления под власть другого отца, а вступавшая в законный брак дочь переходила из-под власти отца под власть мужа, — переходила из отцовского рода и из-под охраны отцовских богов в род мужа и под охрану мужниных богов, поступая в такую же зависимость от мужа, в какой прежде находилась от отца. По римскому праву, рабу было легче освободиться из-под власти его господина, чем сыну из-под власти его отца; освобождение первого было дозволено ещё в раннюю пору и сопровождалось исполнением несложных формальностей, а освобождение второго сделалось возможным лишь гораздо позднее и далёким окольным путем. Даже в случае, если господин продал своего раба, или отец своего сына, а покупатель отпустил того или другого на волю, раб получал свободу, а сын снова поступал под отцовскую власть. Таким образом, — вследствие неумолимой последовательности, с которою Римляне обставили власть отца и мужа — эта власть превратилась в настоящее право собственности. Однако, несмотря на то, что власть отца семейства над его женою и детьми имела большое сходство с его властью над рабами и над домашним скотом, члены семьи всё-таки резко отличались от семейной собственности и фактически и по праву. Кроме того, что
