требленіи значеніе поселенія или деревни. Какъ «дому» принадлежало извѣстное поле, такъ родовому поселку или деревнѣ принадлежалъ родовой земельный участокъ, который, — какъ будетъ впослѣдствіи доказано, — довольно долго обработывался такъ-же, какъ и домовый участокъ, то-есть по системѣ общиннаго полеваго хозяйства. Развилісь-ли въ Лаціумѣ родовые поселки въ родовыя селенія сами собою, или-же Латины переселились въ Лаціумъ уже готовыми родовыми общинами, — это такой вопросъ, на который мы не въ состояніи дать отвѣта, точно такъ-же, какъ мы не въ состояніи рѣшить, въ какой мѣрѣ родъ состоялъ не только изъ людей, связанныхъ единствомъ происхожденія, но и изъ примыкавшихъ къ роду, не связанныхъ съ нимъ кровнымъ родствомъ людей.
Волость. Но эти родовыя общины изстари считались не самостоятельными единицами, а составными частями политической общины (civitas populus), которая первоначально представляется совокупностію родовыхъ деревень, связанныхъ между собою единствомъ происхожденія, языка и нравовъ, обязанныхъ подчиняться однимъ и тѣмъ-же законамъ и одинакой расправѣ и дѣйствующихъ за-одно и въ случаѣ оборонительной войны и въ случаѣ наступательной. И у такой волости, какъ и у родовой общины, конечно, былъ какой-нибудь постоянный центральный пунктъ; но такъ какъ члены одного рода, то-есть члены волости, жили въ своихъ деревняхъ, то центръ волости не могъ находиться въ центрѣ совмѣстной осѣдлости, или въ городѣ, а былъ лишь общимъ сборнымъ пунктомъ, гдѣ творилась расправа и хранилась общественная святыня, гдѣ члены волости собирались въ каждый восьмой день для дѣловыхъ сношеній и для удовольствій и, гдѣ они, въ случаѣ непріятельскаго нашествія, находили и для самихъ себя и для своего скота болѣе безопасное убѣжище, чѣмъ въ деревняхъ; на этомъ сборномъ пунктѣ или вовсе не было постоянныхъ жителей или было очень мало. Точно такія-же старинныя убѣжища можно найти и въ настоящее время въ холмистыхъ мѣстахъ восточной Швейцаріи на вершинахъ нѣкоторыхъ возвышенностей. Такія мѣста назывались въ Италіи «вершинами» (capitolium, — то-же, что у Грековъ ἄχρα, верхушка) или «за́мками» (arx отъ arcere, замыкать); это еще не городъ, но зачатки будущаго города, такъ какъ къ за́мку примыкаютъ дома́, которые впослѣдствіи обносятся «оградой» (слово urbs въ родствѣ съ urvus, curvus и, быть можетъ, также съ orbis). Внѣшнее различіе между за́мкомъ и городомъ заключается въ числѣ воротъ: за́мку ихъ нужно какъ можно меньше, а городу какъ можно больше; поэтому въ первомъ обыкновенно бываютъ только одни ворота, а во второмъ по меньшей мѣрѣ трое. Эти укрѣпленія служили опорой для того до-городскаго волостнаго устройства Италіи, слѣды котораго можно довольно явственно раз-
треблении значение поселения или деревни. Как «дому» принадлежало известное поле, так родовому посёлку или деревне принадлежал родовой земельный участок, который, — как будет впоследствии доказано, — довольно долго обрабатывался так же, как и домовый участок, то есть по системе общинного полевого хозяйства. Развились ли в Лациуме родовые посёлки в родовые селения сами собою, или же латины переселились в Лациум уже готовыми родовыми общинами, — это такой вопрос, на который мы не в состоянии дать ответа, точно так же, как мы не в состоянии решить, в какой мере род состоял не только из людей, связанных единством происхождения, но и из примыкавших к роду, не связанных с ним кровным родством людей.
Волость Но эти родовые общины исстари считались не самостоятельными единицами, а составными частями политической общины (civitas populus), которая первоначально представляется совокупностью родовых деревень, связанных между собою единством происхождения, языка и нравов, обязанных подчиняться одним и тем же законам и одинаковой расправе и действующих заодно и в случае оборонительной войны и в случае наступательной. И у такой волости, как и у родовой общины, конечно, был какой-нибудь постоянный центральный пункт, но так как члены одного рода, то есть члены волости, жили в своих деревнях, то центр волости не мог находиться в центре совместной оседлости, или в городе, а был лишь общим сборным пунктом, где творилась расправа и хранилась общественная святыня, где члены волости собирались в каждый восьмой день для деловых сношений и для удовольствий и, где они, в случае неприятельского нашествия, находили и для самих себя и для своего скота более безопасное убежище, чем в деревнях; на этом сборном пункте или вовсе не было постоянных жителей или было очень мало. Точно такие же старинные убежища можно найти и в настоящее время в холмистых местах восточной Швейцарии на вершинах некоторых возвышенностей. Такие места назывались в Италии «вершинами» (capitolium, — то же, что у греков ἄχρα, верхушка) или «за́мками» (arx от arcere, замыкать); это ещё не город, но зачатки будущего города, так как к за́мку примыкают дома́, которые впоследствии обносятся «оградой» (слово urbs в родстве с urvus, curvus и, быть может, также с orbis). Внешнее различие между за́мком и городом заключается в числе ворот: за́мку их нужно как можно меньше, а городу как можно больше; поэтому в первом обыкновенно бывают только одни ворота, а во втором по меньшей мере трое. Эти укрепления служили опорой для того догородского волостного устройства Италии, следы которого можно довольно явственно раз-
