утесы съ сѣверо-востока, утесы Цирцейскаго мыса съ юго-запада, равно какъ похожій на нихъ, хотя и менѣе высокій Яникулъ подлѣ Ріма, частію вулканическія возвышенности съ потухшими кратерами, которые превратились въ озера, мѣстами оставшіяся въ своемъ прежнемъ видѣ и по сіе время; самая значительная изъ этихъ возвышенностей — альбанскій горный кряжъ, который одиноко возвышается надъ равниной между вольскими горами и теченіемъ Тибра.
Тамъ поселилось то племя, которое извѣстно въ исторіи подъ именемъ Латиновъ, или, — какъ оно было впослѣдствіи названо въ отличіе отъ латинскихъ общинъ, основанныхъ внѣ этой области, — «древнихъ Латиновъ» (prisci Latini). Но занятой имъ округъ Лаціума составлялъ лишь небольшую часть той средне-италійской равнины. Вся страна къ сѣверу отъ Тибра была для Латиновъ чужой и даже враждебной страной, съ жителями которой былъ невозможенъ вѣчный союзъ или прочный миръ, а перемирія, какъ кажется, всегда заключались лишь на короткій срокъ. Тибръ съ самой глубокой древности былъ сѣверной границей и ни въ исторіи ни въ самыхъ достовѣрныхъ народныхъ сказаніяхъ не сохранилось воспоминаній ο томъ, какъ и когда установилось это богатое послѣдствіями разграниченіе владѣній. Въ то время, съ котораго начинается наша исторія, плоская и болотистая мѣстность на югѣ отъ Альбанскихъ горъ находилась въ рукахъ умбро-сабельскихъ племенъ Рутуловъ и Вольсковъ; даже Ардеа и Велитры не были коренными латинскими городами. Только средняя часть этой равнины, лежащая между Тибромъ, предгорьями Апеннинъ, Альбанскими высотами и моремъ, и образующая площадь почти въ 34 нѣмецкихъ квадратныхъ мили, то-есть немного болѣе обширную, чѣмъ теперешній Цюрихскій кантонъ, составляла собственно такъ-называемый Лаціумъ или ту «равнину»[1], которая представляется нашимъ взорамъ съ высотъ Монте-Каво. Тамъ мѣстность довольно ровная, но не совершенно плоская; за исключеніемъ песчанаго морскаго берега, покрытаго наносной землей частію изъ Тибра, она повсюду пересѣкается небольшими высотами и даже нерѣдко довольно крутыми известковыми холмами и глубокими разсѣдинами, а эти безпрестанныя повышенія и пониженія почвы образуютъ въ промежуточныхъ пространствахъ накопленія тѣхъ стоячихъ водъ, которыя испаряются во время лѣтнихъ жаровъ вмѣстѣ съ гніющими въ нихъ органическими остатками и распространяютъ злокачественную лихорадку, которая и въ древности, какъ
- ↑ Какъ на это указываютъ слова latus [сторона] и πλατύς [плоское]; стало-быть это была плоская мѣстность въ противоположность съ сабинскою горною мѣстностью, подобно тому, какъ Кампанія — „равнина“ представляетъ противоположность съ Самніумомъ. Сюда не относится слово lātus, прежнее stlātus.
утёсы с северо-востока, утёсы Цирцейского мыса с юго-запада, равно как похожий на них, хотя и менее высокий Яникул подле Рима, частью вулканические возвышенности с потухшими кратерами, которые превратились в озёра, местами оставшиеся в своём прежнем виде и по сие время; самая значительная из этих возвышенностей — альбанский горный кряж, который одиноко возвышается над равниной между вольскими горами и течением Тибра.
Там поселилось то племя, которое известно в истории под именем латинов, или, — как оно было впоследствии названо в отличие от латинских общин, основанных вне этой области, — «древних латинов» (prisci Latini). Но занято́й им округ Лациума составлял лишь небольшую часть той средне-италийской равнины. Вся страна к северу от Тибра была для латинов чужой и даже враждебной страной, с жителями которой был невозможен вечный союз или прочный мир, а перемирия, как кажется, всегда заключались лишь на короткий срок. Тибр с самой глубокой древности был северной границей и ни в истории, ни в самых достоверных народных сказаниях не сохранилось воспоминаний ο том, как и когда установилось это богатое последствиями разграничение владений. В то время, с которого начинается наша история, плоская и болотистая местность на юге от Альбанских гор находилась в руках умбро-сабельских племён рутулов и вольсков; даже Ардеа и Велитры не были коренными латинскими городами. Только средняя часть этой равнины, лежащая между Тибром, предгорьями Апеннин, Альбанскими высотами и морем, и образующая площадь почти в 34 немецких квадратных мили, то есть немного более обширную, чем теперешний Цюрихский кантон, составляла собственно так называемый Лациум или ту «равнину»[1], которая представляется нашим взорам с высот Монте-Каво. Там местность довольно ровная, но не совершенно плоская; за исключением песчаного морского берега, покрытого наносной землёй частью из Тибра, она повсюду пересекается небольшими высотами и даже нередко довольно крутыми известковыми холмами и глубокими расселинами, а эти беспрестанные повышения и понижения почвы образуют в промежуточных пространствах накопления тех стоячих вод, которые испаряются во время летних жаров вместе с гниющими в них органическими остатками и распространяют злокачественную лихорадку, которая и в древности, как
- ↑ Как на это указывают слова latus [сторона] и πλατύς [плоское]; стало-быть это была плоская местность в противоположность с сабинскою горною местностью, подобно тому, как Кампания — «равнина» представляет противоположность с Самниумом. Сюда не относится слово lātus, прежнее stlātus.
