сходятся Греки и Италійцы въ названіи двухъ кусковъ — трущаго (τρύπανον, terebra) и подложеннаго (στόρευς ἐσχάρα, tabula, конечно отъ tendere, τέταμαι). Точно такъ и одежда была въ сущности одинакая у обоихъ народовъ, такъ какъ туника вполнѣ соотвѣтствуетъ хитону, а тога ничто иное, какъ болѣе широкiй гиматионъ; даже относительно столь измѣнчивой формы оружія, оба народа сходятся въ томъ, что метательное копье и лукъ служатъ для нихъ главными орудіями нападенія; у Римлянъ это ясно обнаруживается въ самыхъ древнихъ названіяхъ воиновъ (quirites, samnites, pilumni — arquites[1]) и въ томъ, что ихъ оружіе было приспособлено къ самымъ древнимъ боевымъ пріемамъ не разсчитаннымъ на рукопашныя схватки. Такимъ образомъ все, что касается матеріальныхъ основъ человѣческаго существованія, восходитъ въ языкѣ и въ нравахъ Грековъ и Италійцевъ къ однимъ и тѣмъ-же началамъ, и тѣ самыя древнія задачи, которыя земля задаетъ человѣку, были сообща разрѣшены двумя народами въ то время, какъ они еще составляли одно цѣлое.
Внутренняя противоположность Италiйцевъ и Грековъ. Не то было въ духовной сферѣ. Великая задача человѣка жить въ сознательной гармоніи съ самимъ собою, съ своими равными и со всѣмъ человѣчествомъ допускаетъ столько-же рѣшеній, сколько провинцій въ царствѣ нашего Отца, и именно въ этой сферѣ, а не въ матеріальной, обнаруживается различіе въ характерахъ какъ отдѣльныхъ личностей, такъ и цѣлыхъ народовъ. Въ греко-италійскомъ періодѣ, какъ слѣдуетъ полагать, еще не было поводовъ, по которымъ могла-бы обнаружиться эта внутренняя противоположность; только между Эллинами и Италійцами впервые выступіло наружу то глубокое духовное различіе, вліяніе котораго не прекращается до настоящаго времени. Семейство и государство, религія и искуство были какъ въ Италіи, такъ и въ Греціи до такой степени своеобразны и развились въ такомъ чисто-національномъ духѣ, что общая основа, на которую опирались въ этомъ отношеніи оба народа, расширилась и у того и у другаго до крайности и почти совершенно исчезла изъ нашихъ глазъ. Сущность эллинскаго духа заключалась въ томъ, что цѣлое приносилось въ жертву отдѣльнымъ единицамъ, нація — общинѣ, община — гражданину; его идеаломъ была прекрасная и нравственная жизнь и слишкомъ часто пріятная праздность; его политическое развитіе заключалось въ усиленіи первоначальной самостоятельности отдѣльныхъ волостей и позднѣе даже во внутреннемъ раз-
- ↑ Между самыми древними греческими и италійскими названіями оружія едва-ли можно найти схожія: названіе lancea хотя и находится, безъ всякаго сомнѣнія, въ родствѣ съ λογχη, но какъ римское слово появилось поздно и, быть можетъ, было заимствовано отъ Германцевъ или отъ Испанцевъ; то-же можно сказать ο греческомъ σαυνίον.
сходятся греки и италийцы в названии двух кусков — трущего (τρύπανον, terebra) и подложенного (στόρευς ἐσχάρα, tabula, конечно от tendere, τέταμαι). Точно так и одежда была в сущности одинаковая у обоих народов, так как туника вполне соответствует хитону, а тога ничто иное, как более широкий гиматион; даже относительно столь изменчивой формы оружия, оба народа сходятся в том, что метательное копье и лук служат для них главными орудиями нападения; у римлян это ясно обнаруживается в самых древних названиях воинов (quirites, samnites, pilumni — arquites[1]) и в том, что их оружие было приспособлено к самым древним боевым приёмам не рассчитанным на рукопашные схватки. Таким образом всё, что касается материальных основ человеческого существования, восходит в языке и в нравах греков и италийцев к одним и тем же началам, и те самые древние задачи, которые земля задаёт человеку, были сообща разрешены двумя народами в то время, как они ещё составляли одно целое.
Внутренняя противоположность италийцев и греков Не то было в духовной сфере. Великая задача человека жить в сознательной гармонии с самим собою, с своими равными и со всем человечеством допускает столько же решений, сколько провинций в царстве нашего Отца, и именно в этой сфере, а не в материальной, обнаруживается различие в характерах как отдельных личностей, так и целых народов. В греко-италийском периоде, как следует полагать, ещё не было поводов, по которым могла бы обнаружиться эта внутренняя противоположность; только между эллинами и италийцами впервые выступило наружу то глубокое духовное различие, влияние которого не прекращается до настоящего времени. Семейство и государство, религия и искусство были как в Италии, так и в Греции до такой степени своеобразны и развились в таком чисто-национальном духе, что общая основа, на которую опирались в этом отношении оба народа, расширилась и у того и у другого до крайности и почти совершенно исчезла из наших глаз. Сущность эллинского духа заключалась в том, что целое приносилось в жертву отдельным единицам, нация — общине, община — гражданину; его идеалом была прекрасная и нравственная жизнь и слишком часто приятная праздность; его политическое развитие заключалось в усилении первоначальной самостоятельности отдельных волостей и позднее даже во внутреннем раз-
- ↑ Между самыми древними греческими и италийскими названиями оружия едва ли можно найти схожие: название lancea хотя и находится, без всякого сомнения, в родстве с λογχη, но как римское слово появилось поздно и, быть может, было заимствовано от германцев или от испанцев; то же можно сказать ο греческом σαυνίον.
