вслѣдствіе отсутствія заступника, было постановлено, что трибунъ не долженъ никогда ночевать внѣ города, а двери его дома должны оставаться открытыми и днемъ и ночью. Сверхъ того народный трибунъ имѣлъ право однимъ своимъ словомъ парализовать постановленное общиной рѣшеніе, такъ какъ иначе община могла-бы, въ силу своихъ верховныхъ правъ, безъ всякихъ объясненій взять назадъ дарованныя ею плебеямъ привилегіи.—Но эти права были-бы безполезны, если бы противъ тѣхъ, кто ихъ не захочетъ признавать и въ особенности противъ должностныхъ лицъ, народный трибунъ не имѣлъ въ своемъ распоряженіи мгновенно дѣйствующей и непреодолимой принудительной силы. Эта сила была дана въ его распоряженіе въ той формѣ, что было признано достойнымъ смертной казни всякое сопротивленіе пользующемуся своими законными правами трибуну, и въ особенности всякое покушеніе противъ его особы, которую всѣ плебеи поголовно поклялись на священной горѣ за себя и за своихъ потомковъ всегда защищать отъ всякаго посягательства, а завѣдываніе этой уголовной юстиціей было возложено не на общинную магистратуру, а на плебейскую. Въ силу такихъ судейскихъ правъ трибунъ могъ привлечь къ отвѣтственности всякаго гражданина и главнымъ образомъ состоящаго въ должности консула, а еслибы этотъ послѣдній не подчинился добровольно такому требованію, могъ приказать схватить его, подвергнуть слѣдственному аресту или отпустить на поруки и за тѣмъ приговорить его къ смертной казни или къ денежному штрафу. Въ виду такой случайности одновременно съ назначеніемъ трибуна были назначены ему въ служители и въ помощники два народныхъ эдила главнымъ образомъ для произведенія арестовъ, почему и этимъ эдиламъ была гарантирована личная неприкосновенность поголовною клятвою плебеевъ. Сверхъ того и сами эдилы были, подобно трибунамъ, надѣлены судейскою властію по менѣе значительнымъ проступкамъ, наказуемымъ денежными пенями. Если на приговоръ трибуна или эдила была подана аппелляція, то она поступала на разсмотрѣніе не всего гражданства, сноситься съ которымъ не имѣли права должностныя лица плебеевъ, а всего плебейства, которое собиралось въ этомъ случаѣ по куріямъ и постановляло окончательное рѣшеніе по большинству голосовъ.—Такая процедура, конечно, походила скорѣе на насиліе, чѣмъ на легальный образъ дѣйствій, въ особенности, когда она примѣнялась не къ плебеямъ, какъ это, вѣроятно, бо́льшею частію и случалось. Ни съ буквой ни съ духомъ государственныхъ учрежденій нельзя было согласовать того факта, что патрицій призывался къ отвѣту передъ такими властями, которыя стояли во главѣ не гражданства, а образовавшейся въ средѣ гражданства ассоціаціи, и что онъ долженъ былъ аппелліровать не къ гражданству, а къ этой-же ассоціаціи. Безспорно, это первоначально было ничто иное, какъ судъ Линча; но
вследствие отсутствия заступника, было постановлено, что трибун не должен никогда ночевать вне города, а двери его дома должны оставаться открытыми и днем и ночью. Сверх того народный трибун имел право одним своим словом парализовать постановленное общиной решение, так как иначе община могла бы, в силу своих верховных прав, без всяких объяснений взять назад дарованные ею плебеям привилегии. — Но эти права были бы бесполезны, если бы против тех, кто их не захочет признавать и в особенности против должностных лиц, народный трибун не имел в своем распоряжении мгновенно действующей и непреодолимой принудительной силы. Эта сила была дана в его распоряжение в той форме, что было признано достойным смертной казни всякое сопротивление пользующемуся своими законными правами трибуну, и в особенности всякое покушение против его особы, которую все плебеи поголовно поклялись на священной горе за себя и за своих потомков всегда защищать от всякого посягательства, а заведование этой уголовной юстицией было возложено не на общинную магистратуру, а на плебейскую. В силу таких судейских прав трибун мог привлечь к ответственности всякого гражданина и главным образом состоящего в должности консула, а если бы этот последний не подчинился добровольно такому требованию, мог приказать схватить его, подвергнуть следственному аресту или отпустить на поруки и затем приговорить его к смертной казни или к денежному штрафу. Ввиду такой случайности одновременно с назначением трибуна были назначены ему в служители и в помощники два народных эдила главным образом для произведения арестов, почему и этим эдилам была гарантирована личная неприкосновенность поголовною клятвою плебеев. Сверх того и сами эдилы были, подобно трибунам, наделены судейскою властью по менее значительным проступкам, наказываемым денежными пенями. Если на приговор трибуна или эдила была подана апелляция, то она поступала на рассмотрение не всего гражданства, сноситься с которым не имели права должностные лица плебеев, а всего плебейства, которое собиралось в этом случае по куриям и постановляло окончательное решение по большинству голосов. — Такая процедура, конечно, походила скорее на насилие, чем на легальный образ действий, в особенности, когда она применялась не к плебеям, как это, вероятно, большею частью и случалось. Ни с буквой ни с духом государственных учреждений нельзя было согласовать того факта, что патриций призывался к ответу перед такими властями, которые стояли во главе не гражданства, а образовавшейся в среде гражданства ассоциации, и что он должен был апеллировать не к гражданству, а к этой же ассоциации. Бесспорно, это первоначально было ничто иное, как суд Линча; но
