явленія, — такъ напримѣръ у нихъ торопливо убивали дѣтей, родившихся уродами. Но этимъ не ограничивались на той сторонѣ Тибра. Глубокомысленный Этрускъ разсказывалъ вѣрующему, — по наблюденію надъ молніями и надъ внутренностями жертвенныхъ животныхъ, — всю его будущность до малѣйшихъ подробностей, и чѣмъ страннѣе былъ языкъ боговъ, чѣмъ удивительнѣе были знаменія и чудесныя явленія, тѣмъ съ бо́льшею увѣренностью настаивалъ онъ надъ тѣмъ, что̀ предсказывалъ, указывая при этомъ и способъ, которымъ можно предотвратить бѣду. Такимъ образомъ возникли наука о молніяхъ, гаданіе по внутренностямъ животныхъ, толкованіе чудесныхъ знаменій, и все это было выработано со всею мелочною точностью разсудка, витающаго въ сферѣ абсурдовъ, — а въ особенности наука о молніяхъ. Ее прежде всѣхъ преподалъ Этрускамъ и тотчасъ вслѣдъ за тѣмъ умеръ Тагесъ, — выкопанный изъ земли однимъ пахаремъ невдалекѣ отъ Тарквиній карликъ съ дѣтской наружностью и съ сѣдыми волосами, — точно будто въ лицѣ этого карлика хотѣло само себя осмѣять сочетаніе дѣтской наружности съ старческимъ безсиліемъ. Ученики и преемники Тагеса объясняли, какіе боги имѣютъ обыкновеніе метать молніи; какъ узнавать по мѣсту на небѣ и по цвѣту молніи отъ какого бога она исходитъ; предвѣщаетъ-ли молнія долговременное положеніе вещей или единичное событіе, а въ этомъ послѣднемъ случаѣ, должно-ли событіе совершиться непремѣнно въ назначенный срокъ или-же его можно на нѣкоторое время отдалить при умѣньи взяться за это дѣло; какъ упавшую молнію похоронить или какъ заставить упасть ту молнію, которая только грозитъ паденіемъ, — и множество изумительныхъ фокусовъ, въ которыхъ иногда проглядываетъ стремленіе къ наживѣ. Что такое фокусничество было совершенно не въ римскомъ духѣ, видно изъ того, что даже впослѣдствіи, когда къ нему стали прибѣгать въ Римѣ, не дѣлалось никакой попытки ввести его въ постоянное употребленіе; въ ту эпоху Римляне еще довольствовались своими собственными и греческими оракулами. — Этрусская религія стоитъ выше римской въ томъ отношеніи, что въ ней появились по меньшей мѣрѣ зачатки облеченныхъ въ религіозныя формы умозрѣній, которыхъ вовсе не замѣтно въ римской религіи. Надъ этимъ міромъ съ его богами царятъ другіе невидимые боги, къ которымъ обращается за указаніями даже этрусскій Юпитеръ; но этотъ міръ конеченъ; такъ какъ онъ имѣлъ начало, то ему настанетъ и конецъ по истеченіи извѣстнаго періода времени, въ которомъ отдѣльные моменты измѣряются вѣками. Трудно судить о томъ, каково́ нѣкогда было умственное содержаніе этой этрусской космогоніи и философіи; но какъ той такъ и другой, по видимому, были издревле свойственны нелѣпый фатализмъ и безсмысленныя сопоставленія чиселъ.
явления, — так например у них торопливо убивали детей, родившихся уродами. Но этим не ограничивались на той стороне Тибра. Глубокомысленный этруск рассказывал верующему, — по наблюдению над молниями и над внутренностями жертвенных животных, — всю его будущность до малейших подробностей, и чем страннее был язык богов, чем удивительнее были знамения и чудесные явления, тем с большею уверенностью настаивал он над тем, что предсказывал, указывая при этом и способ, которым можно предотвратить беду. Таким образом возникли наука о молниях, гадание по внутренностям животных, толкование чудесных знамений, и всё это было выработано со всею мелочною точностью рассудка, витающего в сфере абсурдов, — а в особенности наука о молниях. Её прежде всех преподал этрускам и тотчас вслед за тем умер Тагес, — выкопанный из земли одним пахарем невдалеке от Тарквиний карлик с детской наружностью и с седыми волосами, — точно будто в лице этого карлика хотело само себя осмеять сочетание детской наружности со старческим бессилием. Ученики и преемники Тагеса объясняли, какие боги имеют обыкновение метать молнии; как узнавать по месту на небе и по цвету молнии от какого бога она исходит; предвещает ли молния долговременное положение вещей или единичное событие, а в этом последнем случае, должно ли событие совершиться непременно в назначенный срок или же его можно на некоторое время отдалить при умении взяться за это дело; как упавшую молнию похоронить или как заставить упасть ту молнию, которая только грозит падением, — и множество изумительных фокусов, в которых иногда проглядывает стремление к наживе. Что такое фокусничество было совершенно не в римском духе, видно из того, что даже впоследствии, когда к нему стали прибегать в Риме, не делалось никакой попытки ввести его в постоянное употребление; в ту эпоху римляне ещё довольствовались своими собственными и греческими оракулами. — Этрусская религия стоит выше римской в том отношении, что в ней появились по меньшей мере зачатки облечённых в религиозные формы умозрений, которых вовсе не заметно в римской религии. Над этим миром с его богами царят другие невидимые боги, к которым обращается за указаниями даже этрусский Юпитер; но этот мир конечен; так как он имел начало, то ему настанет и конец по истечении известного периода времени, в котором отдельные моменты измеряются веками. Трудно судить о том, каково некогда было умственное содержание этой этрусской космогонии и философии; но как тот, так и другой, по видимому, были издревле свойственны нелепый фатализм и бессмысленные сопоставления чисел.
