очистительныхъ жертвахъ. — Но религія Лаціума не сдѣлала ни одного шага далѣе такого способа поддерживать гражданскій порядокъ и нравственность. Эллада стояла въ этомъ отношеніи неизмѣримо выше Лаціума, такъ какъ была обязана религіи не только всѣмъ своимъ умственнымъ развитіемъ, но и своимъ національнымъ единствомъ въ той мѣрѣ, въ какой дѣйствительно достигла этого единства; все, что было великаго въ эллинской жизни и все, что было въ ней общимъ національнымъ достояніемъ, вращалось въ сферѣ божественныхъ прорицалищъ и празднествъ, въ сферѣ Дельфъ, Олимпіи и въ царствѣ дочерей вѣры — музъ. Однако именно въ этомъ отношеніи о6наруживаются тѣ преимущества, которыя имелъ Лаціумъ надъ Элладой. Благодаря тому, что латинская религія была низведена на уровень обыденныхъ воззрѣній, она была для всякаго понятна и для всякаго доступна, вслѣдствіе чего римская община и не утратила своего гражданскаго равенства, между тѣмъ какъ Эллада, въ которой религія достигла одной высоты съ мышленіемъ лучшихъ людей, съ самой ранней поры испытала на себѣ все, что есть полезнаго и вреднаго въ умственной аристократіи. И латинская религія, подобно всѣмъ другимъ, возникла изъ бездонной глубины вѣрованій, а ея прозрачный міръ духовъ можетъ казаться пустымъ только поверхностному наблюдателю, способному принять прозрачность водъ за доказательство ихъ незначительной глубины. Такая искренняя вѣра, конечно, должна съ теченіемъ времени исчезнуть такъ-же неизбѣжно, какъ исчезаетъ утренняя роса подъ лучами восходящаго солнца, и латинская религія также впослѣдствіе изсякла; но Латины хранили въ себѣ наивную способность вѣровать долѣе почти всѣхъ другихъ народовъ и въ особенности долѣе Грековъ. Подобно тому, какъ различные цвѣта создаются солнечнымъ свѣтомъ и вмѣстѣ съ тѣмъ ослабляютъ его, — искуство и наука создаются вѣрой, но вмѣстѣ съ тѣмъ разрушаютъ ее, и какъ ни всесильно властвуетъ въ сферѣ вѣрованій необходимость одновременнаго развитія и разрушенія, однако, въ силу безпристрастнаго закона природы, и на долю эпохи наивныхъ вѣрованій достаются такіе результаты, которыхъ слѣдующія эпохи тщетно стараются достигнуть. Именно то сильное умственное развитіе Эллиновъ, которымъ был создано всегда остававшееся неполнымъ ихъ религіозное и литературное единство, отняло у нихъ возможность достигнуть настоящаго политическаго единства, лишивъ ихъ того простодушія, той гибкости характера, того самоотверженія и той способности къ сліянію, которыя необходимы для всякаго государственнаго объединенія. Поэтому уже пора было-бы отказаться отъ того ребяческаго воззрѣнія на исторію, которое дозволяетъ хвалить Грековъ только въ ущербъ Римлянамъ, а Римлянъ только въ ущербъ Грекамъ; какъ не слѣдуетъ отвергать достоинствъ дуба оттого, что рядомъ съ нимъ цвѣтетъ роза, такъ точно не слѣдуетъ ни хвалить
очистительных жертвах. — Но религия Лациума не сделала ни одного шага далее такого способа поддерживать гражданский порядок и нравственность. Эллада стояла в этом отношении неизмеримо выше Лациума, так как была обязана религии не только всем своим умственным развитием, но и своим национальным единством в той мере, в какой действительно достигла этого единства; всё, что было великого в эллинской жизни и всё, что было в ней общим национальным достоянием, вращалось в сфере божественных прорицалищ и празднеств, в сфере Дельф, Олимпии и в царстве дочерей веры — муз. Однако именно в этом отношении о6наруживаются те преимущества, которые имел Лациум над Элладой. Благодаря тому, что латинская религия была низведена на уровень обыденных воззрений, она была для всякого понятна и для всякого доступна, вследствие чего римская община и не утратила своего гражданского равенства, между тем как Эллада, в которой религия достигла одной высоты с мышлением лучших людей, с самой ранней поры испытала на себе всё, что есть полезного и вредного в умственной аристократии. И латинская религия, подобно всем другим, возникла из бездонной глубины верований, а её прозрачный мир ду́хов может казаться пустым только поверхностному наблюдателю, способному принять прозрачность вод за доказательство их незначительной глубины. Такая искренняя вера, конечно, должна с течением времени исчезнуть так же неизбежно, как исчезает утренняя роса под лучами восходящего солнца, и латинская религия также впоследствии иссякла; но латины хранили в себе наивную способность веровать долее почти всех других народов и в особенности долее греков. Подобно тому, как различные цвета создаются солнечным светом и вместе с тем ослабляют его, — искусство и наука создаются верой, но вместе с тем разрушают её, и как ни всесильно властвует в сфере верований необходимость одновременного развития и разрушения, однако, в силу беспристрастного закона природы, и на долю эпохи наивных верований достаются такие результаты, которых следующие эпохи тщетно стараются достигнуть. Именно то сильное умственное развитие эллинов, которым был создано всегда остававшееся неполным их религиозное и литературное единство, отняло у них возможность достигнуть настоящего политического единства, лишив их того простодушия, той гибкости характера, того самоотвержения и той способности к слиянию, которые необходимы для всякого государственного объединения. Поэтому уже пора было бы отказаться от того ребяческого воззрения на историю, которое дозволяет хвалить греков только в ущерб римлянам, а римлян только в ущерб грекам; как не следует отвергать достоинств дуба оттого, что рядом с ним цветёт роза, так точно не следует ни хвалить
