кровавая месть очень рано исчезла въ Римѣ, благодаря энергическому вмѣшательству общинной власти. Въ древнѣйшемъ римскомъ правѣ также нѣтъ никакихъ слѣдовъ того вліянія на судебный приговоръ со стороны друзей подсудимаго и окружающей его толпы, которое допускалось древнѣйшими германскими законами; въ немъ нѣтъ и того, что такъ часто встрѣчается у Германцевъ — что готовность и способность поддержать передъ судомъ свои притязанія съ оружіемъ въ рукахъ считались необходимыми или по меньшей мѣрѣ дозволительными. Судебный процессъ могъ быть или государственнымъ или частнымъ, смотря потому, возбуждалъ-ли его царь по собственному почину или по просьбѣ обиженнаго.
Преступленія. Первый видъ процесса возникалъ только въ томъ случаѣ, если было нарушено общественное спокойствіе, стало-быть главнымъ образомъ въ случаѣ государственной измѣны или сообщничества съ непріятелемъ (proditio) или соединеннаго съ насиліемъ сопротивленія властямъ (perduellio). Но нарушителями общественнаго спокойствія считались также: злостный убійца (parricida), мужеложецъ, оскорбитель дѣвичьей или женской чести, поджигатель, лжесвидѣтель, и кромѣ того тотъ, кто волшебными заговорами портилъ жатву или похищалъ въ ночное время хлѣбъ съ полей, оставленныхъ подъ охраной боговъ и народа; поэтому и съ ними обходились, какъ съ государственными измѣнниками. Судебное разбирательство начиналось и производилось царемъ; онъ постановлялъ и приговоръ, предварительно выслушавъ мнѣніе приглашенныхъ имъ совѣтниковъ. Но послѣ того, какъ царь приступилъ къ судебному разбирательству, онъ могъ предоставить дальнѣйшее производство дѣла и постановленіе приговора своему замѣстителю, который обыкновенно выбирался изъ членовъ совѣта; но намъ неизвѣстно, въ какой мѣре принадлежитъ къ учрежденіямъ царскаго періода назначеніе позднѣйшихъ экстраординарныхъ замѣстителей — двухъ коммиссаровъ для постановленія приговора надъ бунтовщиками (duoviri perduellionis) и тѣхъ позднѣйшихъ постоянныхъ замѣстителей, или «разслѣдователей убійствъ» (quaestores parricidii), на которыхъ возлагалась обязанность разыскивать и задерживать убійцъ и которые, стало-быть, были чѣмъ-то въ родѣ полицейскихъ агентовъ. Во время производства
оправдалъ убійцъ Тація, потому что одно убійство было отплатой за другое; но въ силу божескаго приговора, состоявшагося одновременно и надъ Римомъ и надъ Лаурентомъ, и тѣ и другіе убійцы были подвергнуты заслуженному наказанію. Въ основѣ этого разсказа замѣтно стараніе примѣнить къ историческимъ фактамъ запрещеніе кровавой мести, точно такъ-же, какъ въ основѣ миѳа о Гораціяхъ лежитъ введеніе права аппелляціи [provocatio]. Нѣкоторые варьянты этого разсказа, правда, уклоняются отъ вышеизложенныхъ подробностей, но они, по видимому, или перепутаны или поддѣланы.
кровавая месть очень рано исчезла в Риме, благодаря энергическому вмешательству общинной власти. В древнейшем римском праве также нет никаких следов того влияния на судебный приговор со стороны друзей подсудимого и окружающей его толпы, которое допускалось древнейшими германскими законами; в нём нет и того, что так часто встречается у германцев — что готовность и способность поддержать перед судом свои притязания с оружием в руках считались необходимыми или по меньшей мере дозволительными. Судебный процесс мог быть или государственным или частным, смотря по тому, возбуждал ли его царь по собственному почину или по просьбе обиженного.
Преступления Первый вид процесса возникал только в том случае, если было нарушено общественное спокойствие, стало быть главным образом в случае государственной измены или сообщничества с неприятелем (proditio) или соединенного с насилием сопротивления властям (perduellio). Но нарушителями общественного спокойствия считались также: злостный убийца (parricida), мужеложец, оскорбитель девичьей или женской чести, поджигатель, лжесвидетель, и кроме того тот, кто волшебными заговорами портил жатву или похищал в ночное время хлеб с полей, оставленных под охраной богов и народа; поэтому и с ними обходились, как с государственными изменниками. Судебное разбирательство начиналось и производилось царем; он постановлял и приговор, предварительно выслушав мнение приглашенных им советников. Но после того, как царь приступил к судебному разбирательству, он мог предоставить дальнейшее производство дела и постановление приговора своему заместителю, который обыкновенно выбирался из членов совета; но нам неизвестно, в какой мере принадлежит к учреждениям царского периода назначение позднейших экстраординарных заместителей — двух комиссаров для постановления приговора над бунтовщиками (duoviri perduellionis) и тех позднейших постоянных заместителей, или «расследователей убийств» (quaestores parricidii), на которых возлагалась обязанность разыскивать и задерживать убийц и которые, стало быть, были чем-то вроде полицейских агентов. Во время производства
оправдал убийц Тация, потому что одно убийство было отплатой за другое; но в силу божеского приговора, состоявшегося одновременно и над Римом и над Лаурентом, и те и другие убийцы были подвергнуты заслуженному наказанию. В основе этого рассказа заметно старание применить к историческим фактам запрещение кровавой мести, точно так же, как в основе мифа о Горациях лежит введение права апелляции [provocatio]. Некоторые вариянты этого рассказа, правда, уклоняются от вышеизложенных подробностей, но они, по-видимому, или перепутаны или подделаны.
