женщины владѣть собственностью, покупка жены, первобытный обрядъ погребенія, кровавая месть, борьба родовой организаціи съ общинною властью, полное жизни олицетвореніе природы, — всѣ эти явленія вмѣстѣ съ безчисленнымъ множествомъ другихъ однородныхъ, какъ слѣдуетъ предполагать, служили основой и для италійской цивилизаціи; но они уже безслѣдно исчезли въ ту пору, съ которой становится для насъ замѣтнымъ зарожденіе этой цивилизаціи, и мы убѣждаемся, что они когда-то дѣйствительно существовали только путемъ сравненія съ родственными племенами. Поэтому исторія Италіи начинается съ гораздо болѣе поздняго періода цивилизаціи, чѣмъ, напримѣръ, исторія Греціи и Германіи, и съ самаго начала отличается болѣе близкимъ къ новому времени характеромъ.
Законы, по которымъ жило большинство италійскихъ племенъ, исчезли безслѣдно; только о латинскомъ правѣ до насъ дошли нѣкоторыя свѣдѣнія изъ римскихъ преданій. — Судебная власть.Вся судебная власть сосредоточивалась въ общинѣ, то-есть въ лицѣ царя, который чинилъ судъ, или „приказъ“ (jus) въ присутственные дни (dies fasti) на судномъ мѣстѣ (tribunal), сидя на колесничномъ сѣдалищѣ (sella curulis)[1]; подлѣ него стояли его разсыльные (lictores), а передъ нимъ — обвиняемые или тяжущіеся (rei). Правда, надъ рабами былъ прежде всѣхъ судьею ихъ господинъ, а надъ женщинами — отецъ, мужъ или ближайшій изъ ихъ родственников (стр.56), но рабы и женщины не считались настоящими членами общины. Даже надъ состоявшими подъ властію отца семейства, сыновьями и внуками отцовская судебная власть соперничала съ царской; но первая въ сущности была не судебной властью, а просто истекала изъ принадлежавшаго отцу права собственности надъ дѣтьми. Слѣдовъ такой судебной власти, которая составляла-бы принадлежность родовъ, или вообще такой, которая не истекала бы изъ верховной судебной власти царя, мы не находимъ нигдѣ. Что касается самоуправства и въ особенности кровавой мести, то въ древнихъ легендахъ какъ-будто слышится отголосокъ того первобытнаго принципа, что умерщвленіе убійцы или его укрывателя дозволяется ближайшимъ родственникамъ убитаго; но тѣ-же самыя легенды отзываются объ этомъ принципѣ, какъ, о достойномъ порицанія[2]; поэтому слѣдуетъ полагать, что
- ↑ Это „колесничное сѣдалище“ — передать другими словами его значеніе нѣтъ возможности [сравн. Сервія, къ Энеидѣ 1,16] — объясняется совершенно просто тѣмъ, что только царь имѣлъ право ѣздить по городу [стр. 63], откуда это право впослѣдствіи перешло въ торжественныхъ случаяхъ къ высшимъ должностнымъ лицамъ, — и что пока не существовало никакой высокой каѳедры, онъ чинилъ судъ на комиціи, или гдѣ было ему угодно, съ колесничнаго сѣдалища.
- ↑ Вотъ какъ описываетъ Плутархъ (Ромулъ 23.24] смерть царя Тація: родственники Тація убили лаурентинскихъ пословъ; Тацій отказалъ родственникамъ убитыхъ въ удовлетвореніи; эти родственники убитыхъ умертвили Тація; Ромулъ
женщины владеть собственностью, покупка жены, первобытный обряд погребения, кровавая месть, борьба родовой организации с общинною властью, полное жизни олицетворение природы, — все эти явления вместе с бесчисленным множеством других однородных, как следует предполагать, служили основой и для италийской цивилизации; но они уже бесследно исчезли в ту пору, с которой становится для нас заметным зарождение этой цивилизации, и мы убеждаемся, что они когда-то действительно существовали только путем сравнения с родственными племенами. Поэтому история Италии начинается с гораздо более позднего периода цивилизации, чем, например, история Греции и Германии, и с самого начала отличается более близким к новому времени характером.
Законы, по которым жило большинство италийских племен, исчезли бесследно; только о латинском праве до нас дошли некоторые сведения из римских преданий. — Судебная властьВся судебная власть сосредоточивалась в общине, то есть в лице царя, который чинил суд, или «приказ» (jus) в присутственные дни (dies fasti) на судном месте (tribunal), сидя на колесничном седалище (sella curulis)[1]; подле него стояли его рассыльные (lictores), а перед ним — обвиняемые или тяжущиеся (rei). Правда, над рабами был прежде всех судьею их господин, а над женщинами — отец, муж или ближайший из их родственников (стр.56), но рабы и женщины не считались настоящими членами общины. Даже над состоявшими под властью отца семейства, сыновьями и внуками отцовская судебная власть соперничала с царской; но первая в сущности была не судебной властью, а просто истекала из принадлежавшего отцу права собственности над детьми. Следов такой судебной власти, которая составляла бы принадлежность родов, или вообще такой, которая не истекала бы из верховной судебной власти царя, мы не находим нигде. Что касается самоуправства и в особенности кровавой мести, то в древних легендах как будто слышится отголосок того первобытного принципа, что умерщвление убийцы или его укрывателя дозволяется ближайшим родственникам убитого; но те же самые легенды отзываются об этом принципе, как, о достойном порицания[2]; поэтому следует полагать, что
- ↑ Это «колесничное седалище» — передать другими словами его значение нет возможности [сравн. Сервия, к Энеиде 1,16] — объясняется совершенно просто тем, что только царь имел право ездить по городу [стр. 63], откуда это право впоследствии перешло в торжественных случаях к высшим должностным лицам, — и что пока не существовало никакой высокой кафедры, он чинил суд на комиции, или где было ему угодно, с колесничного седалища.
- ↑ Вот как описывает Плутарх (Ромул 23.24] смерть царя Тация: родственники Тация убили лаурентинских послов; Таций отказал родственникам убитых в удовлетворении; эти родственники убитых умертвили Тация; Ромул
