уже не удовольствовались тѣмъ, что вытѣснили Грековъ изъ Эталіи и изъ Популоніи; туда, какъ кажется, даже не впускали ни одного иноземнаго торговца, а этрусскіе капера скоро стали пускаться далеко въ море и имя Тирренцевъ стало наводить страхъ на Грековъ, — не даромъ-же эти послѣдніе считали абордажный крюкъ этрусскимъ изобрѣтеніемъ и назвали италійское западное море Тускскимъ моремъ. Какъ быстро и какъ неудержимо стали эти дикіе корсары владычествовать на Тирренскомъ морѣ, всего яснѣе видно изъ того, что они завели укрѣпленные пункты и на берегахъ Лаціума и на берегахъ Кампаніи. Хотя въ собственномъ Лаціумѣ владычествовали Латины, а у подошвы Везувія Греки, но посреди нихъ и рядомъ съ ними Этруски владычествовали въ Антіѣ и въ Суррентѣ. Вольски попали въ зависимость отъ Этрусковъ; эти послѣдніе добывали изъ ихъ лѣсовъ кили для своихъ галеръ, а такъ какъ морскіе разбои Антійцевъ прекратились только съ занятіемъ страны Римлянами, то понятно, почему греческіе мореплаватели называли южное побережье Вольсковъ лестригонскимъ. Этруски рано заняли высокій Соррентскій мысъ и еще болѣе утесистый, но лишенный гаваней островъ Капри, который возвышается между заливами Неаполитанскимъ и Салернскимъ, какъ настоящая сторожевая башня, съ которой пираты могли обозрѣвать Тирренское море. Даже въ Кампаніи они, какъ утверждаютъ, учредили свою собственную федерацію изъ двѣнадцати городовъ, и уже въ историческую эпоху встрѣчаются тамъ внутри материка общины, говорившія по-этрусски; эти поселенія, по всему вѣроятію, были обязаны своимъ существованіемъ также владычеству Этрусковъ въ омывающемъ Кампанію морѣ и ихъ соперничеству съ жившими у подошвы Везувія Куманцами. Впрочемъ Этруски не ограничивались только разбоями и грабежами. Объ ихъ мирныхъ сношеніяхъ съ греческими городами свидѣтельствуютъ золотыя и серебряныя монеты, которыя чеканились по меньшей мѣрѣ съ 200550 года отъ осн. Рима въ этрусскихъ городахъ, и въ особенности въ Популоніи, по греческому образцу и по греческой пробѣ; а то, что штемпель на этихъ монетахъ былъ не великогреческій, а скорѣе аттическій или даже малоазіатскій, служитъ указаніемъ на недружелюбныя отношенія Этрусковъ къ италійскимъ Грекамъ. Въ сущности, они находились въ болѣе благопріятномъ для торговли и гораздо болѣе выгодномъ положеніи, чѣмъ жители Лаціума. Занимая все пространство, отъ одного моря до другаго, они господствовали въ западныхъ водахъ надъ большимъ италійскимъ вольнымъ портомъ, въ восточныхъ надъ устьями По и тогдашней Венеціей, — сверхъ того надъ большой сухопутной дорогой, которая съ древнихъ временъ шла изъ стоявшей на берегу Тирренскаго моря Пизы въ стоявшую на берегу Адріатическаго моря Спину, и наконецъ въ южной Италіи надъ богатыми равнинами Капуи и Нолы. Они пользовались самыми важными въ
уже не удовольствовались тем, что вытеснили греков из Эталии и из Популонии; туда, как кажется, даже не впускали ни одного иноземного торговца, а этрусские капера скоро стали пускаться далеко в море и имя тирренцев стало наводить страх на греков, — недаром же эти последние считали абордажный крюк этрусским изобретением и назвали италийское западное море Тускским морем. Как быстро и как неудержимо стали эти дикие корсары владычествовать на Тирренском море, всего яснее видно из того, что они завели укрепленные пункты и на берегах Лациума и на берегах Кампании. Хотя в собственном Лациуме владычествовали латины, а у подошвы Везувия греки, но посреди них и рядом с ними этруски владычествовали в Антие и в Сурренте. Вольски попали в зависимость от этрусков; эти последние добывали из их лесов кили для своих галер, а так как морские разбои антийцев прекратились только с занятием страны римлянами, то понятно, почему греческие мореплаватели называли южное побережье вольсков лестригонским. Этруски рано заняли высокий Соррентский мыс и еще более утесистый, но лишенный гаваней остров Капри, который возвышается между заливами Неаполитанским и Салернским, как настоящая сторожевая башня, с которой пираты могли обозревать Тирренское море. Даже в Кампании они, как утверждают, учредили свою собственную федерацию из двенадцати городов, и уже в историческую эпоху встречаются там внутри материка общины, говорившие по-этрусски; эти поселения, по всему вероятию, были обязаны своим существованием также владычеству этрусков в омывающем Кампанию море и их соперничеству с жившими у подошвы Везувия куманцами. Впрочем этруски не ограничивались только разбоями и грабежами. Об их мирных сношениях с греческими городами свидетельствуют золотые и серебряные монеты, которые чеканились по меньшей мере с 200550 года от осн. Рима в этрусских городах, и в особенности в Популонии, по греческому образцу и по греческой пробе; а то, что штемпель на этих монетах был не великогреческий, а скорее аттический или даже малоазиатский, служит указанием на недружелюбные отношения этрусков к италийским грекам. В сущности, они находились в более благоприятном для торговли и гораздо более выгодном положении, чем жители Лациума. Занимая всё пространство, от одного моря до другого, они господствовали в западных водах над большим италийским вольным портом, в восточных над устьями По и тогдашней Венецией, — сверх того над большой сухопутной дорогой, которая с древних времен шла из стоявшей на берегу Тирренского моря Пизы в стоявшую на берегу Адриатического моря Спину, и наконец в южной Италии над богатыми равнинами Капуи и Нолы. Они пользовались самыми важными в
