убѣжденія, разжечь его; онъ былъ изобрѣтателенъ и, приводя въ исполненіе свои планы, умѣлъ дѣйствовать и словомъ, и личнымъ примѣромъ. Далѣе, для извѣстныхъ порученій у него были извѣстныя лица, испытанныя и раздѣленныя на группы. Давая однако какое-нибудь порученіе, онъ не считалъ его исполненнымъ. Во все онъ входилъ лично, помогая, не смыкая глазъ по ночамъ, трудясь, причемъ могъ переносить холодъ, жажду, голодъ.
Если-бъ я не выгналъ изъ засады въ городѣ и не заставилъ пуститься въ открытый разбой этого столь энергичнаго, столь наглаго, столь рѣшительнаго, столь хитраго, столь сжившагося съ преступленіемъ, столь любящаго всякую подлость человѣка, не легко было-бы мнѣ, — хочу говорить, что чувствую, граждане, — предотвратить страшную опасность, угрожавшую вашей жизни. Онъ не отложилъ-бы рѣзни до Сатурналій, не объявилъ-бы задолго рокового дня гибели государства, не позволилъ-бы попасть въ наши руки своимъ печатямъ и письмамъ, словомъ, несомнѣннымъ доказательствамъ заговора. Но въ его отсутствіе дѣла ведутъ теперь такъ, что врядъ-ли кража, совершенная въ какомъ-либо частномъ домѣ, была открыта до того ясно, до чего хорошо открыто и обнаружено существованіе заговора, съ которымъ мы имѣли дѣло, — въ государствѣ. Если-бъ Катилина оставался у насъ въ городѣ до сегодняшняго дня, — хотя я и продолжалъ-бы предупреждать всѣ его замыслы, старался-бы мѣшать имъ, намъ все-таки пришлось-бы, по меньшей мѣрѣ, побороться съ нимъ; пока врагъ нашъ находился-бы въ столицѣ, никогда не удалось-бы намъ спасти государство отъ грозныхъ опасностей такъ мирно, такъ спокойно, такъ тихо…
Впрочемъ, все это, граждане, я привелъ въ исполненіе при такихъ условіяхъ, что со стороны можно думать, что все сдѣлано и предусмотрѣно по волѣ и желанію безсмертныхъ боговъ. Къ подобному заключенію мы можемъ придти по одному уже тому, что человѣческій умъ едва-ли могъ-бы управиться съ такою массою дѣлъ; но
