ломъ, изложилъ предъ ними всю суть дѣла и далъ необходимыя инструкціи. Они, желая государству одного добра, безъ отговорокъ, безотлагательно приняли на себя порученіе, незамѣтно подошли въ сумеркахъ къ Мульвійскому мосту и засѣли въ ближайшихъ дачахъ, раздѣлившись на двѣ партіи такъ, что Тибръ съ мостомъ былъ между ними. Не возбуждая ничьихъ подозрѣній, они взяли съ собою лично большой отрядъ храбрыхъ солдатъ; кромѣ того, я прислалъ имъ на подмогу массу вооруженной мечами молодежи, уроженцевъ реатской префектуры, молодецъ къ молодцу, моихъ постоянныхъ помощниковъ въ дѣлѣ управленія государствомъ.
Между тѣмъ, около трехъ часовъ утра депутаты аллоброговъ, въ сопровожденіи многочисленнаго конвоя, вмѣстѣ съ Волтурціемъ, начали уже подниматься на Мульвійскій мостъ, когда на нихъ произвели нападеніе. Съ обѣихъ сторонъ пускаютъ въ ходъ мечи. Въ чемъ было дѣло, знали лишь одни преторы; для прочихъ оно оставалось тайной.
Тогда Помптинъ и Флаккъ прекращаютъ своимъ вмѣшательствомъ начавшуюся схватку. Всѣ письма находившіяся въ рукахъ членовъ депутаціи передаютъ преторамъ, съ цѣлыми печатями, самихъ депутатовъ — арестуютъ и, почти уже на разсвѣтѣ, приводятъ ко мнѣ для допроса 40).
Я немедленно распорядился послать за однимъ изъ самыхъ дѣятельныхъ и опасныхъ участниковъ заговора, Габиніемъ Цимбромъ, не подозрѣвавшимъ еще ничего. Затѣмъ велѣлъ я подобнымъ-же образомъ призвать къ себѣ Л. Статилія и потомъ — Г. Цетега. Позже всѣхъ пожаловалъ Лентулъ: противъ обыкновенія, онъ, вѣроятно, провелъ послѣднюю ночь за письмами…
Хотя наши высшія и самыя извѣстныя должностныя лица, во множествѣ собравшіяся раннимъ утромъ у меня въ квартирѣ при извѣстіи о случившемся, и совѣтовали мнѣ вскрыть письма, прежде представленія ихъ въ Сенатъ, — чтобы меня не подозрѣвали въ желаніи по на-
