они жестоко ошибаются, если воображаютъ, что моя прежняя снисходительность продолжится вѣчно.
Теперь исполнилось мое желаніе, — у всѣхъ васъ на виду несомнѣнныя доказательства заговора, составленнаго противъ государства; этого не пойметъ развѣ тотъ, кто господъ, подобныхъ Катилинѣ, не считаетъ раздѣляющими съ Катилиной одни воззрѣнія. Нѣтъ больше мѣста снисхожденію; крутыхъ мѣръ требуетъ само положеніе дѣлъ. Одну уступку я сдѣлаю и теперь еще: пусть они уходятъ, пусть отправляются подобру поздорову, пусть пожалѣютъ Катилину, — съ тоски по нимъ отъ него останутся кости да кожа! Укажу имъ путь, — онъ поѣхалъ Авреліевой дорогой; если они захотятъ поторопиться, къ вечеру догонятъ его…
О, какъ счастливо будетъ государство, если вышвырнетъ отъ себя подонки городского населенія! Клянусь, государство точно почувствовало облегченіе, вздохнуло свободнѣе, когда избавилось отъ одного Катилины! Въ самомъ дѣлѣ, можно-ли придумать или найти хоть одинъ видъ порока или преступленія, предъ которымъ задумался-бы онъ? — Выищется-ли въ цѣлой Италіи хоть одинъ отравитель 23), хоть одинъ разбойникъ, хоть одинъ наемный убійца 24), хоть одинъ убійца вообще, хотъ одинъ поддѣлыватель духовныхъ завѣщаній, хоть одинъ мошенникъ, хоть одинъ кабацкій завсегдатай, хоть одинъ мотъ изъ раннихъ, хоть одинъ волокита, хоть одна публичная женщина, хоть одинъ развратитель молодежи, хоть одинъ испорченный, пропащій человѣкъ, который не признался-бы въ самомъ короткомъ знакомствѣ съ Катилиной? Обошлось-ли безъ него хоть одно убійство послѣднихъ лѣтъ? Въ какой только выдающейся мерзости не игралъ онъ роли? Далѣе, обладалъ-ли кто когда-нибудь такою замѣчательной способностью растлевать молодежь, какъ онъ? — Любя самою грязною любовью лично, онъ самымъ низкимъ образомъ потворствовалъ и любви другихъ: однимъ онъ обѣщалъ удовлетворить ихъ страсти, другихъ не только подстрекалъ къ отцеубійству, но
