ихъ молчанія? Межъ тѣмъ, скажи я то-же самое присутствующему здѣсь, достойному во всѣхъ отношеніяхъ молодому человѣку, П. Сестію 12) или прекрасной личности, М. Марцеллу, Сенатъ имѣлъ-бы полное право круто расправиться даже со мной, консуломъ, при томъ здѣсь, въ храмѣ. Но когда я обращаюсь съ подобными словами къ тебѣ, Катилина, Сенатъ остается спокойнымъ, слѣдовательно, соглашается со мной, не возражаетъ, слѣдовательно, произноситъ свой приговоръ, молчитъ, — но его молчанье громко говоритъ за себя. Да и не одни сенаторы — рѣшеніе которыхъ, разумѣется, дорого для тебя, жизнь крайне дешева — относятся къ тебѣ подобнымъ образомъ, но и тѣ почтенные и во всѣхъ отношеніяхъ примѣрные люди, всадники римскіе, наконецъ, остальные патріоты, окружающіе мѣсто засѣданія Сената; сейчасъ ты могъ видѣть ихъ густую толпу, подмѣтить ихъ настроеніе, ясно слышать ихъ проклятія. Уже долго съ трудомъ сдерживаю я ихъ, чтобы они не пустили въ ходъ противъ тебя свои кулаки и оружіе, и я-же легко уговорю ихъ проводить тебя, на прощанье 13), до самыхъ воротъ города, стереть съ лица земли который было твоею давнишнею мечтой.
Зачѣмъ, однако, я трачу слова? — Развѣ можетъ что сломить твое упорство? Развѣ есть надежда, что ты рано или поздно исправишься? Развѣ тебѣ придетъ въ голову мысль о бѣгствѣ? Развѣ станешь ты думать объ изгнаніи? О, если-бы безсмертные боги внушили тебѣ эту мысль! Я, однако, чувствую, какую бурю негодованія придется вынести мнѣ, если не въ настоящее время, когда еще свѣжо воспоминаніе о твоихъ преступленіяхъ, то, по крайней мѣрѣ, впослѣдствіи, испытать въ томъ случаѣ, когда ты испугаешься моихъ словъ и рѣшишь идти въ изгнаніе, но отнесусь къ этому спокойно, лишь-бы разразившееся надо мной изъ-за тебя несчастіе касалось меня лично и не повлекло за собой несчастій для государства. Требовать-же, чтобы ты раскаялся въ своихъ порокахъ, побоялся кары закона, поступился своими
