которые происходили и происходят, правда, не в петроградской губернии, а за ее пределами, за пределами даже вообще советской России, в стане Деникина и Колчака.
И митрополит, и делегация оказались до поразительности забывчивыми. Они не вспомнили, что во вражеском стане духовные отцы не только проклинают Красную Армию и Советскую Власть, но и активно выступают против нее в рядах так называемых „иисусовых полков“, не подвергаясь за это никаким репрессиям ни со стороны смиренного Тихона, ни тем более со стороны местных „владык“, действующих, конечно, не без ведома и с молчаливого одобрения возглавляемого патриархом церковно-административного центра в Москве.
Если в прошлом мы имели всевозможные сговоры церкви на политической почве, то с кадетской организацией, с лидерами которой у церковников еще так недавно была тесная дружба, то с Леопольдом Баварским, которому в Минске епископ Георгий преподнес икону, приветствуя вступление этого представителя прусского империализма в землю Белоруссии, то с гетманом Скоропадским, пред которым расстилались два затерявшиеся сейчас где-то на юге „князя церкви“: знаменитый Антоний харьковский и не менее знаменитый Евлогий Волынский, то, наконец, с миллионером Погаревым, которому официальный представитель церкви, протоиерей Восторгов, не без участия патриарха Тихона, продавал за 1.600.000 рублей принадлежавший миссионерскому обществу бывш. дом. Товаровой по Неглинному проезду в Москве¹)[1], так как в тот момент нашей отечественной контр-революции, ведущейся, между прочим, и под флагом религии, до зарезу были нужны деньги на организацию восстаний и пропаганды против власти трудящихся,— если так было в прошлом, то в настоящем разве факты измены и предательства со стороны духовных отцов менее ярки, менее сочны и менее красочны и разве изменилась хотя бы на одну иоту общая линия церковной политики?! Конечно, нет…
В одном из сибирских городов окружной с’езд духовенства, на который, как сообщают белогвардейские газеты, с’ехалось целых 19 архиереев, 50 архимандритов и бесчисленное множество более мелких служителей культа, за обещанное Колчаком духовенству пособие из средств „государственного казначейства“ признал белого генерала „верховным правителем“, более того с’езд постановил поминать имя Колчака за всеми церковными службами, предав вместе с тем анафеме (в который раз?) Ленина, Троцкого, Зиновьева, Луначарского и прочих „хулителей церкви“. Это один факт, вскрывающий современную политику клерикальных кругов. Однако факт этот не одинок. За ним следует блестящий каскад не менее ярких и красочных фактов.
В Перми, например, состоявшееся в свое время епархиальное собрание, жертвуя все свои капиталы на нужды „дорогой спасительницы народной армии“ в адресе ген. Пепеляеву пишет, что оно „ждет его распоряжений“; в Харькове, после занятия его белыми, на Николаевской площади служители культа, по собственной инициативе, устраивают торжественное молебствие о даровании той же „дорогой спасительнице“ белогвардейской армии дальнейших успехов, а затем у дома, в котором помещалась Чрезвычайная Комиссия, устраивают демонстративную панихиду по жертвам красного террора.
В Омске, епископ Сильвестр, после открытия сената, где Колчак театрально клянется в верности родине и законам, преподносит „белому генералу“ икону Христа, а затем, по сообщению „Агентства Унион“, совместно с другими пребывающими „на покое“ в колчаковском стане епископами обращается к римскому папе, к архиепископам парижскому, лондонскому и ньюиоркскому с посланием, в котором жалуется на „гонения на церковь“ со стороны большевиков, „неслыханные со времени первых веков христианства“ и в котором в качестве правдивой (!) иллюстрации деятельности боль-
- ↑ ¹) Протоиереем Восторговым, как установило то официальное расследование этого дела, было написано своей рукой от имени петроградского купца Погарева обращение к „его святейшеству, святейшему Тихону, патриарху московскому и всея России“, подписанное Погаревым. В этом обращении Погарев, называя себя „благоговейно верующим и преданным сыном православной церкви“, указывает, что ему известно о затруднительном финансовом положении высшего управления церкви и предлагает в распоряжение „его святейшества“ наличную сумму в 1.600.000 р. заимообразно. Эта „взаимообразность“ прикрывает собою сделку с домом. „Уплату по займу, пишет от имени Погарева Восторгов,— мог бы и желал бы видеть в будущем при первой возможности, когда позволят обстоятельства, в виде продажи одного из принадлежащих православному миссионерскому обществу домов, как например, бывш. дома Товаровой по Неглинному проезду“.
