имеют те или иные религиозные фетиши, хотя бы в виде „мощей“, — там разум или слаб и бессилен, или же мертв.
Мы верим в этот могучий разум трудящихся масс и мы знаем, что следом за рабочим городским пролетариатом, в грохоте машин и в жестокой борьбе за существование уже давно изжившим все „божественные иллюзии“, эти же „божественные иллюзии“, как тяжелое наследие капиталистического строя, в очень скором времени изживет и более суеверный, земледельческий, крестьянский класс России.
Одним из первых чудотворцев, имевшим значение не только местного святого, бесспорно являлся Сергий Радонежский, почитание которого еще исстари было распространено по всей России. Вокруг этого исторического имени был создан особый религиозный культ… В Троице-Сергиеву лавру ежегодно за многие тысячи верст шли сотни паломников, неся сюда свою доверчивую веру в нетленность мощей и, что важнее всего для монахов, свои последние гроши.
Выросла громадная лавра. Из лавры широкою волной лилось в народ затемнение его сознания путем различных „Троицких книжек“, „Райских цветов", „Духовных лугов“ и прочей монашеской „литературы“ И если Сергий Радонежский, по представлению церковников, являлся патриотическим „национальным“ вождем, то в свою очередь большинство убежденных церковников-монархистов свою карьеру начинало именно в Троице-Сергиевой лавре, под крылом пресловутого арх. Никона или Феодора Волоколамского.
Монахи в монастыре тут же, рядом с „народной святыней“, не стеснялись вести самую разгульную жизнь. Слава об их „подвигах“ в этом отношении распространялась далеко за пределами Москвы. В монастырских гостиницах шел самый гнусный разврат. Кругом лавры дым стоял коромыслом, лились целые реки дорогих заграничных вин. К услугам паломников „из публики попроще“ были пресловутые „блинные“ и торговые ряды, что тянулись почти вокруг всех монастырских стен.
В Сергиеве рабочего пролетариата нет, почти сплошь рядовой обыватель, торговец-кулак, содержатель притонов и т. д., который прекрасно учел, что существование в посаде религиозного фетиша, в виде нетленных мощей, выгодно не только царской власти, не только попам и монахам, но и ему, „купцу-хищнику“. Всеми мерами он поддерживал славу „преподобного“, выдавая простодушным паломникам досужие росказни подслеповатых старух за самую реальную действительность.
— Преподобным кормимся! Им только и живы! — говорил какой-нибудь местный Тит Титыч, и говорил, конечно, сущую правду.
Вскрытие мощей, уже произведенное по почину трудящихся масс в разных концах России, не на шутку встревожило местного обывателя. Первыми забили тревогу, конечно, монахи, их поддержали сейчас же торговцы-купцы.
— Отстоим Сергия батюшку! Не посрамим преподобного!
Были использованы все возможности, чтобы не допустить „вскрытия мощей“.
Еще 22 марта в местной академической церкви иеромонах Варфоломей произнес проповедь о возможности вскрытия „чудесных и многоцелебных“ мощей Сергия и вместе с тем призывал молящихся подписываться под протестом против самой возможности вскрытия мощей. На Другой день, 23-го марта, во время утренней службы, тем же иеромонахом была произнесена погромная проповедь, в которой заявлялось о появлении в России „антихриста“ (читай — большевиков). Проповедник не забыл упомянуть, что „Христа сейчас в России распинают вторично“, и призывал всех граждан от мала до велика встать на активную защиту поруганной православной веры (читай — для свержения советского строя).
В Сергиевой лавре к моменту вскрытия было около 180 монахов. Вся эта рать „черных воронов“, за немногими исключениями, была быстро мобилизована для сбора подписей под протестом, текст которого взял на себя труд составить один из профессоров московской духовной академии. Монахи разбрелись по всем домам Сергиева посада и буквально вырывали подписи от темных людей.
Агитация церковников и монархических элементов Сергиева посада есте-
