в монастырь, косить на монастырь сено и опять-таки отвозить его, куда надо, ловить для монастыря рыбу и бобров, молотить монастырскую рожь, потом молоть ее, печь из нее хлебы и варить пиво — а когда игумен раздаст лен по деревням, крестьянки обязаны были его прясть[1].
Время, на которое падает управление Троицким монастырем первых же игуменов после смерти Сергия, ознаменовано не только экономическим расцветом этой подмосковной обители, но и новым этапом в эволюции крестьянского вопроса вообще, когда командующие классы уже не желали мириться с возможностью только временного подчинения себе крестьнства, но желали привязать его к себе надолго и, по возможности, навсегда. В этом сдвиге в середине XV века крестьянского вопроса в сторону безусловного закрепления в данном имении крестьянина и сообщения ему совершенной неподвижности, сыграли видную роль не только вообще самые умные и расчетливые хозяева того времени — монастыри, сколько, главным образом, экономически тогда возвысившийся Троицкий монастырь, этот „дом Пресвятыя Троицы“, обитель „первая“, „царская“, „особенная“.
В жалованных граматах монастырям середины XV века уже попадаются крестьяне-„старожильцы“, как противоположность тем, кто вновь порядился в монастырское имение на пашню. И если раньше звание „старожильца“ давало человеку известное право и больший авторитет, так как голос „старожильца“ мог звучать, конечно, громче, чем голос какого-нибудь новичка, то рачительные и изворотливые хозяева — игумены русских монастырей, весьма скоро сумели и здесь в своих интересах найти оборотную сторону, из права сделать обязанность. При этом они рассуждали так: раз „застрел“ в имении, значит должен сидеть в нем с потомством „вечно“[2].
Повторяем, в крестьянском вопросе и именно в создании у нас, на Руси, крепостного права, больше чем какие-либо иные монастыри, выдающуюся роль сыграла именно Троицкая лавра, которая сильнее других была заинтересована, как в развитии вотчиновладения, так равно и в приобретении бесплатной рабочей силы, в виде крепостных душ. Исторически доказано, что в продолжении всего времени, пока монастыри сохраняли за собой право вотчиновладения, умножение числа вотчин в Троицком монастыре шло непрерывно, без каких-либо остановок. Все излишние деньги, полученные монастырем, как путем вкладов, так и приобретенных уже вотчин, шли на новые покупки „застревших“ крепостных душ.
По каким мотивам происходила иногда передача в Троицкий монастырь вотчин, об этом может свидетельствовать один из первых дошедший до нас акт владений Лавры: „Се аз Иван Сватко, Што если был виноват своему Господину Игумену Никону десятью рубли, и аз за ту десять рублев дал свою пустош, Сголцевскую, да Митлинскую пустош, да Ивакинскую, и с лесом, и что к ним потягло. А случится ми смерть, и поминати мою душу. А в данной послуси: Василий Борисович, сын его Иван, да Мандар. А грамоту есми дал без печати“.[3]
Таким способом монастырем приобретено было громадное количество вотчин. По Кормовой книге, составленной еще в 1592 году, у монастыря было около 100 сел с неизвестным количеством деревень, которые достались ему путем вкладов[4]. По ведомости, составленной в 1749 году, крестьян и бобылей, принадлежавших лавре с приписными монастырями было 103.191 душа, по ведомости 1752 года их было уже 104.939 душ[5], а по ведомости, составленной в 1763 году, т. е. перед самым отобранием вотчин у монастырей, − 106.501 душа. По отношению к другим монастырям количество крепостных душ, которыми владела в то время Троицкая лавра, было совершенно исключительно. Так, например, Киево-Печерская лавра, по ревизии 1782 года, имела 55.901 душу[6], Александро-Невская лавра имела их 25 тысяч, затем из старых монастырей два имели более 20 тысяч и семь более 10 тысяч. Если принять во внимание, что всех
- ↑ М. Н. Покровский. Очерк истории русской культуры. Част I. Стр. 69-70
- ↑ Там же, стр. 72.
- ↑ Горский. Описание Лавры, стр. 212, прим 1.
- ↑ Милютин. О недвижимых имуществах духовенства стр. 564 ср. у Завьялова: Вопрос о церковных имениях при Екатерине II СПБ 1900 г.
- ↑ В том числе 12.489 принадлежали приписным монастырям, кроме того по Владимирской губ. находилось 24.023 душ, Московской 17.917 душ, Тверской — 15.489, Нижегородской— 7.068 Костромской — 6.007, Ярославской — 5.992, Казанской — 4.511, Калужской — 3.968, Симбирской — 3.112, Пензенской — 2.275, Орловской — 863, Рязанской — 626, Новогородской — 405, Архангельской — 158 и Вологодской — 36.
- ↑ Описание Киево-печерской лавры митр. Евгения, прил. № 30
