а в Троицкую субботу справляли на кладбищах поминки и тризны по мертвым (Стоглав гл. 41 вопр. 23), т.-е., провожали их на тот свет. Доселе еще сохраняется народное верование, что души мертвых выпускаются из ада к светлому дню и снова в него запирают к Троицыну дню. Пережитком этих верований являются поминки на Фоминой неделе, справляемые во многих местностях России, особенно на юге, с чисто языческими аксессуарами.
В почитании Сергия государи считали себя обязанными показывать пример другим, — и пусть лицемерно, но они действительно этот пример показывали, предпринимая не только уже рассмотренные нами экстренные путешествия в монастырь, но и регулярные, два раза в год, ко дням празднеств. Первые после смерти Сергия государи отличались еще простотой и не заботились о том, чтобы обставлять свои путешествия какими-либо удобствами, но царь Иван Васильевич Грозный уже позоботился об этих удобствах, приказав в 1556 году построить для своих приездов дворцы, как в самом Троицком монастыре, так и „по своим царским селам“, лежавшим на дороге к Троице[1]. Вскоре путешествия государей к Троице принимают характер пышных царских кортежей или же загородных, увеселительных поездок, с фейерверками, иллюминацией, пением семинаристами особых „кантов“ и с оркестрами трубачей.
Мы имеем сведения, как совершались царские богомольные походы к Троице в эпоху, например, Алексея Михайловича.
Намереваясь предпринять поход, государь посылал в монастырь своего чиновника с грамотою, в которой уведомлял монастырские власти, что „его великого государя пришествие к празднику к ним будет.“ Затем отдаваемо было приказание „для государева походу мосты делать и мостить и где худы починивать, гати гатить и вехи ставить“. Перед выездом государя из Москвы посылаем был окольничий или — что чаще — в окольничего место дворяне „для дворов“ (иначе: „для станов“, для заимки „станов“) т. е. для осмотра дорог и приготовления сельских дворцов к приему государя.
В самый день выезда, перед тем, как сесть на коня или в карету, государь шел в Успенский собор, слушал напутственное молебствие, прикладывался к образам и к мощам „святителей“ и получал благословение от патриарха. Иногда после Успенского собора государь ходил в Архангельский собор, чтобы поклониться гробам родителей. Царские поезда были огромные, представлявшие из себя, можно сказать, целые армии, и так как по самой Москве, от Кремля до заставы, шествие их совершалось особенным „нарядным“ образом, — то выезды государей из Москвы в поход составляли своего рода великолепнейшие парады, смотреть на которые сбегалась вся Москва. С нарочитым великолепием устраивались эти выезды, если находились в. Москве иностранные послы, которых водили смотреть на них[2].
Один иностранец оставил нам описание царского поезда Москвой. Это — Адольф Лизек, состоявший секретарем при австрийских послах, бывших в Москве в 1675 году, и видевший шествие Москвой царского поезда, отправлявшегося к Троице, 25-го сентября. „29-го (по ст. стилю 19-го) сентября, — пишет Лизек, — в 8-м часу утра воевода Янов с 1500 ветеранов пехоты прежде всех отправился приготовлять путь для государя в следующем порядке: впереди вез-
