щих в своем отношении на имя Отдела здравоохранения Петроградского Горисполкома, от 15 августа 1919 г., за № 5380, пишут нижеследующее: „1. Церковь находится в ведении общества верующих, состоящего исключительно из рабочих больницы, и ею заведует избранный общим собранием служащих особый комитет верующих. 2. Церковь, обслуживая служащих, является, главным образом, необходимой для находящихся на излечении в больнице душевнобольных, так как в лечении многих душевных заболеваний удовлетворение религиозных потребностей является крайне важным и полезным для общего хода болезни. 3. Перемещение церкви больницы в другое здание не вызывается необходимостью, ибо занимаемое ею помещение ни для каких др. потребностей больницы не является нужным; к тому же такое перемещение вызвало бы весьма большое затруднение в предоставлении возможности больным посещать церковь, так как потребовало бы усиленного наряда служащих для сопровождения больных и наблюдения за ними во время богослужения. На основании этих соображений администрация больницы, местный комитет и общее собрание служащих усиленно ходатайствуют об оставлении церкви в том помещении, где она находится до настоящего времени. При сем администрация доводит до сведения, что по получении циркуляра о ликвидации церкви помещение таковой было немедленно опечатано“.
В своем отношении, от 6-го сентября, за № 6912/21825, на имя петроградского Отдела Юстиции, Отдел Здравоохранения Петроградского Горисполкома сообщает, что „со своей стороны, находя доводы, представленные администрацией больницы и общим собранием служащих по вопросу об оставлении церкви в прежнем помещении вполне основательными и подлежащими удовлетворению, в полной мере поддерживает изложенное выше ходатайство“.
Отдел Юстиции Петроградского Совета, представляя при отношении от 13 сентября 1919 г., за № 6574, дело о домовой церкви при 2-й психиатрической больнице на заключение VIII Отдела, сообщает, что „ходатайство о сохранении храма и оставлении его в прежнем помещении может быть уважено в виду того, что в лечении многих душевных заболеваний удовлетворение религиозных потребностей является крайне важным и полезным для общего хода болезни и что содержание церкви берут на себя работники больницы. Храм, однако, должен обслуживать исключительно больных и служащих лечебницы, а не постороннюю публику“.
VIII Отделом по предмету настоящей переписки в Народный Комиссариат Здравоохранения направлен следующий запрос: „Ввиду принципиальности возбужденного вопроса в силу научного освещения, каковое дается ему вашим петроградским, органом, и не зная конкретных обстоятельств дела, а именно: 1) насколько другие культурные методы воздействия на психику больных применимыми фактически, применены или не применены в данном случае. 2) благодаря чему, по-видимому, лучший зал помещения больницы не может в данном случае служить этим культурным методам воздействия, 3) сколько больных из всего числа действительно нуждается в „религиозном“ лечении и не может ли подобное учреждение быть локализовано в иною более скромном помещении той же больницы (из самого дела видно, что более всего, невидимому, заинтересованы в неприкосновенности церкви служащие и администрация, как это чаще всего и бывает в подобных случаях). Не возможно ли совместить культурно-просветительные цели, для коих лучше всего, использовать большое помещение, с отправлением в нем же и молитвенных обрядов для больных, (а отнюдь не для прихода) в известные дни и часы, как это делается уже в иных городах Республики или, по мнению. Комиссариата, „религиозное лечение“ непременно предполагает пышную, специфически, церковную обстановку, исключающую такое совместительство, — VIII Отдел просит вашего заключения по этому делу. Ответ ваш необходим для согласования инструктирования, наших местных Отделов Юстиции по сему вопросу и потому VIII Отдел просит высказаться по существу его“ (19 сент. 1919 г. № 1100)
Ответа от Народного Комиссариата Здравоохранения на настоящий запрос до сего времени еще не поступало.
Совет приходских церковных советов 1-го Усманского Округа Тамб. губ., ссылаясь на протокол общего собрания группы верующих граждан от 25 мая с/г., просил VIII Отдел о передаче тюремного храма г. Усмани названной группе граждан применительно к приходским храмам. В заключение Совет присовокупил, что „указанное ходатайство местным Исполкомом отклонено и что тюремный храм, представляя из себя домовую церковь, находится в самом здании тюрьмы“.
VIII Отделом просителям раз’яснено, что он „не находит основания отменить из центра распоряжение местного Карательного Отдела и Уездного Исполкома о закрытии домовой церкви при Усманской тюрьме. Заинтересованная в культе группа верующих может войти в любую иную усманскую группу верующих, тем более что г. Усмань весьма незначителен по размеру и имеет несколько храмов“ (25 июня 1919 г. № 773).
В Народный Комиссариат Юстиции поступило прошение группы верующих (Георгия Староверова, Владимира Евдокимова и др.) о предоставлении в их пользование тюремной церкви г. Козлова, Тамб. губ.
В виду этого VIII Отдел весьма срочно просил Козловский Уездный Исполком сообщить: „превращено ли бывшее церковное помещение при Козловской тюрьме под какое-либо культурно-просветительное учреждение и, если не превращено, то по каким основаниям. Кроме сего, VIII Отдел просит раз’яснить просителям, что с точки зрения закона для администрации тюрьмы не встречается препятствий к тому, чтобы то или иное помещение или зал, предназначенные для культурно-просветительной работы, предоставлялись, в определенные дни и часы по желанию верующих арестантов под нужды культа“ (27 августа 1919 г, № 1019).
На это отношение Козловским Исполкомом
