товъ, а часть ея завладѣла Люксембургомъ, Лотарингіей, Шампанью, Савоей до Ліона и здѣсь сошлась съ вашими гарнизонами, на ихъ обратномъ пути, послѣ морскихъ побѣдъ на Средиземномъ морѣ. Обѣ арміи соединились въ Богеміи, опустошивъ Швабію, Виртембергъ, Баварію, Австрію, Моравію и Штирію. Затѣмъ сообща храбро напали на Любекъ, Норвегію, Швецію, Рюгенъ, Данію, Готландъ, Вестер- и Остерманландъ до самаго Ледовитаго океана. Когда съ ними покончатъ, то Оркадскіе острова будутъ завоеваны, а Шотландія, Англія и Ирландія подчинены. Оттуда, миновавъ песчанистое море и Сарматовъ, они покорили и обуздали Пруссію, Польшу, Литву, Россію, Валахію, Трансильванію, Венгрію, Болгарію, Турцію и вошли въ Константинополь.
— Пойдемъ къ нимъ поскорѣе, — сказалъ Пикрошоль, — я хочу быть также императоромъ Трапезондскимъ. Мы вѣдь перебьемъ всѣхъ этихъ собакъ, турокъ и магометанъ?
— Чортъ возьми, конечно! — отвѣчали они. И отдадимъ ихъ имѣнія и земли тѣмъ, кто вамъ честно служилъ.
— Разумъ велитъ такъ поступить, — сказалъ онъ, — да и справедливость. Я вамъ дарю Караманію, Сирію и всю Палестину.
— Ахъ, государь, — отвѣчали они, — вы очень добры, покорно васъ благодаримъ. Дай вамъ Богъ процвѣтать непрерывно.
При этомъ присутствовалъ старый дворянинъ, испытанный въ бояхъ и настоящій воинъ, по имени Эхефронъ[1], который, услышавъ эти рѣчи, сказалъ:
— Боюсь, что все это предпріятіе похоже на исторію съ горшкомъ молока, по поводу котораго башмачникъ строилъ планы, какъ разбогатѣть, да, разбивъ горшокъ, остался безъ обѣда. Чего вы предполагаете добиться всѣми этими славными завоеваніями? Каковъ будетъ конецъ всѣхъ этихъ трудовъ и приключеній?
— А тотъ, что мы, вернувшись, отдохнемъ на славу, — отвѣчалъ Пикрошоль.
— Хорошо, какъ вернетесь, — замѣтилъ Эхефронъ. Вѣдь путь дологъ и опасенъ. Не лучше ли намъ теперь отдохнуть, не подвергая себя всѣмъ этимъ случайностямъ?
— О! — сказалъ Спадасенъ, — вотъ, ей-Богу, какой фантазеръ! Ужъ не прикажете ли намъ забиться за печку и тамъ проводить жизнь, вмѣстѣ съ дамами, нанизывая бисеръ, или за прялкой, какъ Сарданапалъ. «Смѣлымъ Богъ владѣетъ», говоритъ Соломонъ.
— А «береженаго Богъ бережетъ», отвѣчаетъ Малькольмъ, — сказалъ Эхефронъ.
— Баста! — сказалъ Пикрошоль, — оставимъ эти пререканія. Я боюсь одного только, чтобы чертовы легіоны Грангузье, въ то время какъ мы будемъ находиться въ Месопотаміи, не напали на насъ съ тыла. Чѣмъ тутъ пособить?
— Очень легко, — отвѣчалъ Мердайль, — вы пошлете ловкій приказъ московитамъ, и они вышлютъ вамъ на подмогу четыреста пятьдесятъ тысячъ отборнаго войска. О! если вы сдѣлаете меня своимъ намѣстникомъ, то я дамъ себя знать! Я зубами разорву, я ногами растопчу, всѣхъ перебью, всѣхъ разнесу, всѣхъ сокрушу.
— Ладно, ладно, — сказалъ Пикрошоль, — не будемъ медлить: кто меня любитъ, пусть слѣдуетъ за мной.
- ↑ Разумный.
тов, а часть её завладела Люксембургом, Лотарингией, Шампанью, Савоей до Лиона и здесь сошлась с вашими гарнизонами, на их обратном пути, после морских побед на Средиземном море. Обе армии соединились в Богемии, опустошив Швабию, Виртемберг, Баварию, Австрию, Моравию и Штирию. Затем сообща храбро напали на Любек, Норвегию, Швецию, Рюген, Данию, Готланд, Вестер- и Остерманланд до самого Ледовитого океана. Когда с ними покончат, то Оркадские острова будут завоеваны, а Шотландия, Англия и Ирландия подчинены. Оттуда, миновав песчанистое море и Сарматов, они покорили и обуздали Пруссию, Польшу, Литву, Россию, Валахию, Трансильванию, Венгрию, Болгарию, Турцию и вошли в Константинополь.
— Пойдем к ним поскорее, — сказал Пикрошоль, — я хочу быть также императором Трапезондским. Мы ведь перебьем всех этих собак, турок и магометан?
— Чёрт возьми, конечно! — отвечали они. И отдадим их имения и земли тем, кто вам честно служил.
— Разум велит так поступить, — сказал он, — да и справедливость. Я вам дарю Караманию, Сирию и всю Палестину.
— Ах, государь, — отвечали они, — вы очень добры, покорно вас благодарим. Дай вам Бог процветать непрерывно.
При этом присутствовал старый дворянин, испытанный в боях и настоящий воин, по имени Эхефрон[1], который, услышав эти речи, сказал:
— Боюсь, что всё это предприятие похоже на историю с горшком молока, по поводу которого башмачник строил планы, как разбогатеть, да, разбив горшок, остался без обеда. Чего вы предполагаете добиться всеми этими славными завоеваниями? Каков будет конец всех этих трудов и приключений?
— А тот, что мы, вернувшись, отдохнем на славу, — отвечал Пикрошоль.
— Хорошо, как вернетесь, — заметил Эхефрон. Ведь путь долог и опасен. Не лучше ли нам теперь отдохнуть, не подвергая себя всем этим случайностям?
— О! — сказал Спадасен, — вот, ей-Богу, какой фантазер! Уж не прикажете ли нам забиться за печку и там проводить жизнь, вместе с дамами, нанизывая бисер, или за прялкой, как Сарданапал. «Смелым Бог владеет», говорит Соломон.
— А «береженого Бог бережет», отвечает Малькольм, — сказал Эхефрон.
— Баста! — сказал Пикрошоль, — оставим эти пререкания. Я боюсь одного только, чтобы чертовы легионы Грангузье, в то время как мы будем находиться в Месопотамии, не напали на нас с тыла. Чем тут пособить?
— Очень легко, — отвечал Мердайль, — вы пошлете ловкий приказ московитам, и они вышлют вам на подмогу четыреста пятьдесят тысяч отборного войска. О! если вы сделаете меня своим наместником, то я дам себя знать! Я зубами разорву, я ногами растопчу, всех перебью, всех разнесу, всех сокрушу.
— Ладно, ладно, — сказал Пикрошоль, — не будем медлить: кто меня любит, пусть следует за мной.
Въ тотъ самый часъ Гаргантюа, выѣхавшій изъ Парижа на своей большой кобылѣ, немедленно послѣ того какъ прочиталъ письмо отца, проѣзжалъ черезъ мостъ Ноненъ: онъ самъ, Понократъ, Гимнастъ и Евдемонъ, которые взяли почтовыхъ лошадей, чтобы слѣдовать за нимъ. Остальная его свита ѣхала на долгихъ и везла съ собой всѣ его книги и ученые инструменты.
Прибывъ въ Парильи, Гаргантюа узналъ отъ мызника Гуге о томъ, что
- ↑ Разумный.
В тот самый час Гаргантюа, выехавший из Парижа на своей большой кобыле, немедленно после того как прочитал письмо отца, проезжал через мост Нонен: он сам, Понократ, Гимнаст и Евдемон, которые взяли почтовых лошадей, чтобы следовать за ним. Остальная его свита ехала на долгих и везла с собой все его книги и ученые инструменты.
Прибыв в Парильи, Гаргантюа узнал от мызника Гуге о том, что
