предварительно всѣ средства и пути къ заключенію мира. Таково мое рѣшеніе.
Вслѣдъ за тѣмъ Грангузье созвалъ совѣтъ и изложилъ ему дѣло, какъ оно было. Рѣшили отправить къ Пикрошолю какого-нибудь осторожнаго человѣка разузнать, почему онъ такъ внезапно нарушилъ миръ и вторгся въ чужія земли безъ всякаго на то права. Кромѣ того, рѣшили призвать Гаргантюа и его свиту для поддержанія порядка въ странѣ и ея обороны въ случаѣ необходимости. Грангузье одобрилъ рѣшенія совѣта и повелѣлъ быть по сему, затѣмъ немедленно послалъ своего лакея, изъ басковъ, призвать, какъ можно скорѣе, Гаргантюа и написалъ ему то, что ниже слѣдуетъ.
предварительно все средства и пути к заключению мира. Таково мое решение.
Вслед за тем Грангузье созвал совет и изложил ему дело, как оно было. Решили отправить к Пикрошолю какого-нибудь осторожного человека разузнать, почему он так внезапно нарушил мир и вторгся в чужие земли без всякого на то права. Кроме того, решили призвать Гаргантюа и его свиту для поддержания порядка в стране и её обороны в случае необходимости. Грангузье одобрил решения совета и повелел быть посему, затем немедленно послал своего лакея, из басков, призвать, как можно скорее, Гаргантюа и написал ему то, что ниже следует.
«Въ виду усердія, съ какимъ ты занимаешься ученіемъ, я не долженъ былъ бы нарушать твоего философскаго покоя, если бы довѣріе къ друзьямъ и стариннымъ союзникамъ не поколебало моей безопасности на склонѣ лѣтъ. Но такъ какъ рокъ судилъ, чтобы меня потревожили какъ разъ тѣ самые люди, на которыхъ я особенно полагался, то я поневолѣ долженъ призвать тебя на помощь людямъ и имуществу, которые по естественному праву подлежатъ твоей охранѣ. Ибо насколько безсильно оружіе въ полѣ, если въ домѣ нѣтъ совѣта, настолько безплодно ученіе и безполезенъ совѣтъ, если въ нужную минуту добродѣтель не подкрѣпитъ его и не поможетъ выполнить. Я хочу не задирать, но умиротворить, не нападать, но обороняться, не завоевывать, но сохранить своихъ вассаловъ и наслѣдственныя земли. Въ нихъ вторгся врагомъ Пикрошоль, безъ всякаго повода и оказіи, и день за днемъ продолжаетъ свое безумное предпріятіе, съ насиліемъ, для свободныхъ людей нестерпимымъ.
Я поставилъ себѣ въ обязанность утишить его тиранническій гнѣвъ и предлагалъ ему все, чѣмъ, думалъ, его можно удовлетворить: нѣсколько разъ дружески посылалъ я его спросить, чѣмъ, кѣмъ и какимъ образомъ онъ находитъ себя оскорбленнымъ, но въ отвѣтъ получилъ лишь дерзкій вызовъ и заявленіе, что онъ намѣренъ распоряжаться моими землями, какъ ему вздумается. Тогда я позналъ, что Богъ предоставилъ его собственному усмотрѣнію и разумѣнію, которыя могутъ быть только злыми, если благодать Божія не руководитъ ими непрерывно, и чтобы проучить его и вернуть ему разумъ, наслалъ его на меня при такихъ прискорбныхъ обстоятельствахъ. Ты же, сынъ мой возлюбленный, какъ можно скорѣе, по прочтеніи этого письма, возвращайся помочь не столько мнѣ, — хотя по естественному состраданію ты и это обязанъ сдѣлать, — сколько твоимъ подданнымъ, которыхъ разумъ велитъ спасти и сохранить. Подвигъ надо совершить съ наименьшимъ, по возможности, кровопролитіемъ. И по возможности мы посредствомъ болѣе совершенныхъ орудій, уловокъ и военныхъ хитростей, спасемъ всѣ души и отправимъ ихъ радостныхъ по домамъ. Возлюбленнѣйшій сынъ, миръ Господа нашего Искупителя да будетъ съ тобою. Поклонись отъ меня Понократу, Гимнасту я Евдемону.
Сего двадцатаго сентября.
«В виду усердия, с каким ты занимаешься учением, я не должен был бы нарушать твоего философского покоя, если бы доверие к друзьям и старинным союзникам не поколебало моей безопасности на склоне лет. Но так как рок судил, чтобы меня потревожили как раз те самые люди, на которых я особенно полагался, то я поневоле должен призвать тебя на помощь людям и имуществу, которые по естественному праву подлежат твоей охране. Ибо насколько бессильно оружие в поле, если в доме нет совета, настолько бесплодно учение и бесполезен совет, если в нужную минуту добродетель не подкрепит его и не поможет выполнить. Я хочу не задирать, но умиротворить, не нападать, но обороняться, не завоевывать, но сохранить своих вассалов и наследственные земли. В них вторгся врагом Пикрошоль, без всякого повода и оказии, и день за днем продолжает свое безумное предприятие, с насилием, для свободных людей нестерпимым.
Я поставил себе в обязанность утишить его тиранический гнев и предлагал ему всё, чем, думал, его можно удовлетворить: несколько раз дружески посылал я его спросить, чем, кем и каким образом он находит себя оскорбленным, но в ответ получил лишь дерзкий вызов и заявление, что он намерен распоряжаться моими землями, как ему вздумается. Тогда я познал, что Бог предоставил его собственному усмотрению и разумению, которые могут быть только злыми, если благодать Божия не руководит ими непрерывно, и чтобы проучить его и вернуть ему разум, наслал его на меня при таких прискорбных обстоятельствах. Ты же, сын мой возлюбленный, как можно скорее, по прочтении этого письма, возвращайся помочь не столько мне, — хотя по естественному состраданию ты и это обязан сделать, — сколько твоим подданным, которых разум велит спасти и сохранить. Подвиг надо совершить с наименьшим, по возможности, кровопролитием. И по возможности мы посредством более совершенных орудий, уловок и военных хитростей, спасем все души и отправим их радостных по домам. Возлюбленнейший сын, мир Господа нашего Искупителя да будет с тобою. Поклонись от меня Понократу, Гимнасту я Евдемону.
Сего двадцатого сентября.
Продиктовавъ и подписавъ письмо, Грангузье приказалъ, чтобы Ульрихи, Галле, завѣдывавшій пріемомъ челобитныхъ, человѣкъ мудрый и скромный, добродѣтель и разсудительность котораго онъ испыталъ въ разныхъ затруднительныхъ дѣлахъ, отправился къ Пикрошолю и сообщилъ ему то, что было ими рѣшено. Этотъ добрый человѣкъ въ тотъ часъ пустился въ путь и, доѣхавъ до брода и перебравшись черезъ него, разспрашивалъ мель-
Продиктовав и подписав письмо, Грангузье приказал, чтобы Ульрихи, Галле, заведовавший приемом челобитных, человек мудрый и скромный, добродетель и рассудительность которого он испытал в разных затруднительных делах, отправился к Пикрошолю и сообщил ему то, что было ими решено. Этот добрый человек в тот час пустился в путь и, доехав до брода и перебравшись через него, расспрашивал мель-
