На это Гаргантюа отвѣчалъ, что онъ самъ такъ объ этомъ старался, что въ цѣломъ краѣ нѣтъ мальчика опрятнѣе его.
— Какъ такъ? — спросилъ Грангузье.
— Я долгимъ и любопытнымъ опытомъ, — отвѣчалъ Гаргантюа, — изобрѣлъ средство подтираться, самое господское, самое превосходное и самое пригодное, какое только могло быть на свѣтѣ.
— Какое же? — спросилъ Грангузье.
— Сейчасъ вамъ разскажу, — сказалъ Гаргантюа. Однажды мнѣ довелось подтереться бархатной маской одной барышни и мнѣ это понравилось, потому что нѣжный шелкъ ласкалъ тѣло. Въ другой разъ я взялъ для этого тапочку той же барышни, и мнѣ тоже было пріятно. Въ третій разъ — шарфъ, въ четвертый — поясъ изъ краснаго атласа, но вышивка изъ золотого бисера, украшавшая его, расцарапала мнѣ все тѣло; и я пожелалъ, чтобы Антоновъ огонь поразилъ толстую кишку золотыхъ дѣлъ мастера, изготовлявшаго бисеръ, и барышни,
_p._32.png)
его носившей. Эта боль прошла, когда я подтерся тапкой пажа, украшенной перьями по-швейцарски. Потомъ я поймалъ въ кустѣ куницу и подтерся ею, но она когтями исцарапала мнѣ тѣло. Отъ этихъ царапинъ я вылѣпился на другой день, подтеревшись перчатками матушки, надушенными роснымъ ладаномъ. Послѣ того я подтирался шалфеемъ, укропомъ, анисомъ, майораномъ, розами, листьями тыквы, капустными, свекловичными, виноградными, проскурпяка, коровьяка, латука и шпината. Все это было очень полезно для моей ноги. Потомъ подтирался пролѣсной травой, крапивой, перечной мятой, сальнымъ корнемъ; отъ этого у меня сдѣлалось кровотеченіе, отъ котораго я вылѣчился, подтираясь клапаномъ отъ штановъ, простынями, одѣяломъ, занавѣсами, подушкой, ковромъ, скатертью, салфеткой, платкомъ, пенюаромъ. Все это мнѣ доставляло удовольствіе, больше чѣмъ шелудивому, когда его скребутъ.
— Хорошо, — сказалъ Грангузье, —
На это Гаргантюа отвечал, что он сам так об этом старался, что в целом крае нет мальчика опрятнее его.
— Как так? — спросил Грангузье.
— Я долгим и любопытным опытом, — отвечал Гаргантюа, — изобрел средство подтираться, самое господское, самое превосходное и самое пригодное, какое только могло быть на свете.
— Какое же? — спросил Грангузье.
— Сейчас вам расскажу, — сказал Гаргантюа. Однажды мне довелось подтереться бархатной маской одной барышни и мне это понравилось, потому что нежный шелк ласкал тело. В другой раз я взял для этого тапочку той же барышни, и мне тоже было приятно. В третий раз — шарф, в четвертый — пояс из красного атласа, но вышивка из золотого бисера, украшавшая его, расцарапала мне всё тело; и я пожелал, чтобы Антонов огонь поразил толстую кишку золотых дел мастера, изготовлявшего бисер, и барышни,
его носившей. Эта боль прошла, когда я подтерся тапкой пажа, украшенной перьями по-швейцарски. Потом я поймал в кусте куницу и подтерся ею, но она когтями исцарапала мне тело. От этих царапин я вылепился на другой день, подтеревшись перчатками матушки, надушенными росным ладаном. После того я подтирался шалфеем, укропом, анисом, майораном, розами, листьями тыквы, капустными, свекловичными, виноградными, проскурпяка, коровьяка, латука и шпината. Всё это было очень полезно для моей ноги. Потом подтирался пролесной травой, крапивой, перечной мятой, сальным корнем; от этого у меня сделалось кровотечение, от которого я вылечился, подтираясь клапаном от штанов, простынями, одеялом, занавесами, подушкой, ковром, скатертью, салфеткой, платком, пенюаром. Всё это мне доставляло удовольствие, больше чем шелудивому, когда его скребут.
— Хорошо, — сказал Грангузье, —
