почему надо раскрыть книгу и тщательно взвѣсить то, что въ ней изложено. Тогда узнаете, что снадобье, заключенное въ ней, гораздо значительнѣе, нежели обѣщала коробка. Иными словами: предметы, о которыхъ здѣсь, толкуется, не такъ шутливы, какъ утверждало заглавіе.
И допустивъ даже, что въ буквальномъ смыслѣ слова, вы найдете довольно забавныя вещи, совпадающія съ названіемъ, все же не слѣдуетъ увлекаться этимъ, какъ пѣніемъ сиренъ, но толковать въ высшемъ смыслѣ то, что случайно вамъ покажется сказаннымъ наобумъ. Откупоривали вы когда бутылки? Caisgne![1] А не то, видали вы когда собаку, нашедшую мозговую кость? Это, какъ говоритъ Платонъ (кн. II De Rep.), самое философское въ мірѣ животное. Если видали, то могли замѣтить, какъ набожно она ее сторожитъ, какъ тщательно охраняетъ, какъ ретиво держитъ въ зубахъ, какъ осторожно прокусываетъ, какъ любовно разгрызаетъ и какъ быстро высасываетъ. Что заставляетъ ее такъ поступать. Чего ждетъ она отъ своихъ стараній? Къ какому благу стремится? Ни къ чему иному, какъ добыть немного мозга. Правда, что это немного вкуснѣе, чѣмъ много другого чего: потому что мозгъ — пища, превосходно обработанная природой, какъ говоритъ Галенъ (III Facult. nat. и XI De usu partium).
Слѣдуя примѣру собаки, вы должны быть умны: пронюхать, прочувствовать и оцѣнить эти прекрасныя книги высокаго значенія, которыя легко читаются и смѣлы по содержанію. Затѣмъ, путемъ любознательныхъ усилій и упорныхъ размышленій, разбить кость и высосать мозгъ, т. е. то, что я разумѣю подъ этими пиѳагорейскими символами, въ вѣрной надеждѣ стать разсудительнѣе и добродѣтельнѣе отъ этого чтенія: ибо въ немъ вы найдете еще другое удовольствіе и сокровеннѣйшее ученіе, которое откроетъ вамъ высокія таинства и страшныя мистеріи, какъ по части нашей религіи, такъ и политическаго состоянія и экономической жизни.
Неужели вы серіозно вѣрите, что, когда Гомеръ писалъ Иліаду и Одиссею, онъ думалъ про аллегоріи, которыя у него вычитали Плутархъ, Гераклитъ, Понтихъ, Евстатъ, Корнутъ, а у этихъ послѣднихъ выкралъ Политіанъ? Если вы въ это вѣрите, то между вашимъ мнѣніемъ и моимъ цѣлая пропасть: я удостовѣряю, что Гомеръ такъ же мало о нихъ думалъ, какъ Овидій въ своихъ Метаморфозахъ о таинствахъ Евангелія, хотя послѣднее и старался доказать братъ Любенъ[2], настоящій сумасбродъ, разсчитывавшій встрѣтить такихъ же полоумныхъ людей, какъ онъ самъ, по пословицѣ: «каково лукошко, такова ему и покрышка».
Если же не вѣрите, то почему бы вашъ не отнестись такъ же и къ моимъ забавнымъ и новымъ исторіямъ? Тѣмъ болѣе, что диктуя ихъ, я такъ же мало о томъ задумывался, какъ и вы, которые, чего добраго, такъ же пьете вино, какъ и я. Вѣдь для сочиненія этой знатной книги, я тратилъ только то время, что служило мнѣ для поддержанія моего тѣла, то-есть: когда ѣлъ и пилъ. Да вѣдь это какъ разъ настоящее время, чтобы писать о такихъ важныхъ матеріяхъ и глубокомысленныхъ наукахъ.
Такъ поступалъ и Гомеръ, образецъ всѣхъ философовъ, и Энній, отецъ латинскихъ поэтовъ.
Объ этомъ свидѣтельствуетъ Горацій, хотя какой-то невѣжа сказалъ, что отъ его стиховъ пахнетъ скорѣе виномъ, нежели масломъ[3].
То же самое говоритъ о моихъ книгахъ одинъ шутъ; но плевать на него. Запахъ вина куда вкуснѣе, весе-
- ↑ Caisgne — собака, отъ италіанскаго слова cagna. Комментаторы Раблэ видятъ въ этомъ звукоподраженіе, выражающее вибрацію стекла бутылки, когда ее откупориваютъ.
- ↑ Томасъ Уоллисъ, англичанинъ-доминиканецъ, авторъ сочиненія: Metamorphosis Ovidiana moraliter explanata. Paris. 1509. in—4°.
- ↑ Масломъ для свѣтильника, при свѣтѣ котораго пишутъ ночью. Пахнуть масломъ значитъ обнаруживать признаки усидчивой работы.
почему надо раскрыть книгу и тщательно взвесить то, что в ней изложено. Тогда узнаете, что снадобье, заключенное в ней, гораздо значительнее, нежели обещала коробка. Иными словами: предметы, о которых здесь, толкуется, не так шутливы, как утверждало заглавие.
И допустив даже, что в буквальном смысле слова, вы найдете довольно забавные вещи, совпадающие с названием, все же не следует увлекаться этим, как пением сирен, но толковать в высшем смысле то, что случайно вам покажется сказанным наобум. Откупоривали вы когда бутылки? Caisgne![1] А не то, видали вы когда собаку, нашедшую мозговую кость? Это, как говорит Платон (кн. II De Rep.), самое философское в мире животное. Если видали, то могли заметить, как набожно она ее сторожит, как тщательно охраняет, как ретиво держит в зубах, как осторожно прокусывает, как любовно разгрызает и как быстро высасывает. Что заставляет ее так поступать. Чего ждет она от своих стараний? К какому благу стремится? Ни к чему иному, как добыть немного мозга. Правда, что это немного вкуснее, чем много другого чего: потому что мозг — пища, превосходно обработанная природой, как говорит Гален (III Facult. nat. и XI De usu partium).
Следуя примеру собаки, вы должны быть умны: пронюхать, прочувствовать и оценить эти прекрасные книги высокого значения, которые легко читаются и смелы по содержанию. Затем, путем любознательных усилий и упорных размышлений, разбить кость и высосать мозг, т. е. то, что я разумею под этими пифагорейскими символами, в верной надежде стать рассудительнее и добродетельнее от этого чтения: ибо в нем вы найдете еще другое удовольствие и сокровеннейшее учение, которое откроет вам высокие таинства и страшные мистерии, как по части нашей религии, так и политического состояния и экономической жизни.
Неужели вы серьезно верите, что, когда Гомер писал Илиаду и Одиссею, он думал про аллегории, которые у него вычитали Плутарх, Гераклит, Понтих, Евстат, Корнут, а у этих последних выкрал Политиан? Если вы в это верите, то между вашим мнением и моим целая пропасть: я удостоверяю, что Гомер так же мало о них думал, как Овидий в своих Метаморфозах о таинствах Евангелия, хотя последнее и старался доказать брат Любен[2], настоящий сумасброд, рассчитывавший встретить таких же полоумных людей, как он сам, по пословице: «каково лукошко, такова ему и покрышка».
Если же не верите, то почему бы ваш не отнестись так же и к моим забавным и новым историям? Тем более, что диктуя их, я так же мало о том задумывался, как и вы, которые, чего доброго, так же пьете вино, как и я. Ведь для сочинения этой знатной книги, я тратил только то время, что служило мне для поддержания моего тела, то есть: когда ел и пил. Да ведь это как раз настоящее время, чтобы писать о таких важных материях и глубокомысленных науках.
Так поступал и Гомер, образец всех философов, и Энний, отец латинских поэтов.
Об этом свидетельствует Гораций, хотя какой-то невежа сказал, что от его стихов пахнет скорее вином, нежели маслом[3].
То же самое говорит о моих книгах один шут; но плевать на него. Запах вина куда вкуснее, весе-
- ↑ Caisgne — собака, от итальянского слова cagna. Комментаторы Рабле видят в этом звукоподражание, выражающее вибрацию стекла бутылки, когда ее откупоривают.
- ↑ Томас Уоллис, англичанин-доминиканец, автор сочинения: Metamorphosis Ovidiana moraliter explanata. Paris. 1509. in—4°.
- ↑ Маслом для светильника, при свете которого пишут ночью. Пахнуть маслом значит обнаруживать признаки усидчивой работы.
