объ аналогіи между этой «Иліадой» и войнами начала царствованія Франциска I и между этой «Одиссеей» и одиссеями Колумба, Васко де-Гама, Кортеца и Пизарро.»
Но отъ этой аналогіи до кропотливаго подкладыванія подъ каждое дѣйствіе героевъ романа Раблэ факта изъ современной ему дѣйствительной жизни, еще очень далеко. Комментаторы доходятъ въ своемъ усердіи до нелѣпаго. Такъ, напримѣръ, нумидійская кобыла, на которой Гаргантюа отправился въ Парижъ, должна, но мнѣнію однихъ, изображать герцогиню д’Этампъ, любовницу Франциска I, а по мнѣнію другихъ — Діану де-Пуатье, тогда какъ длинный хвостъ кобылы — гибельныя послѣдствія роскоши и расточительности, неизбѣжныхъ при содержаніи такой кобылы…
Такихъ фантастическихъ толкованій можно придумать цѣлые темы, но читать ихъ только утомительно и скучно, а для пониманія Раблэ нисколько не вразумительно. Сатира Раблэ гораздо шире тѣхъ рамокъ, въ какія ее хотятъ загнать комментаторы, и не зарывается въ мелочахъ, какія они ей навязываютъ. А. Э.
об аналогии между этой «Илиадой» и войнами начала царствования Франциска I и между этой «Одиссеей» и одиссеями Колумба, Васко де Гама, Кортеца и Пизарро.»
Но от этой аналогии до кропотливого подкладывания под каждое действие героев романа Рабле факта из современной ему действительной жизни, еще очень далеко. Комментаторы доходят в своем усердии до нелепого. Так, например, нумидийская кобыла, на которой Гаргантюа отправился в Париж, должна, но мнению одних, изображать герцогиню д’Этамп, любовницу Франциска I, а по мнению других — Диану де Пуатье, тогда как длинный хвост кобылы — гибельные последствия роскоши и расточительности, неизбежных при содержании такой кобылы…
Таких фантастических толкований можно придумать целые темы, но читать их только утомительно и скучно, а для понимания Рабле нисколько не вразумительно. Сатира Рабле гораздо шире тех рамок, в какие ее хотят загнать комментаторы, и не зарывается в мелочах, какие они ей навязывают. А. Э.
