ударилъ его ногой въ животъ, что тотъ полетѣлъ вверхъ ногами; Пантагрюэль схватилъ его за ноги и протащилъ далеко по землѣ. У Оборотня кровь пошла горломъ, и онъ закричалъ:
— Магометъ! Магометъ! Магометъ!
На этотъ крикъ всѣ великаны поднялись, чтобы идти ему на помощь. Но Панургъ сказалъ имъ:
— Господа, не ходите, послушайтесь меня, потому что нашъ господинъ не въ своемъ умѣ и бьетъ направо, и налѣво, не разбирая, куда попадетъ.
Но великаны не послушали его, видя, что Пантагрюэль безоруженъ. Но когда Пантагрюэль увидѣлъ, что они приближаются, онъ взялъ Оборотня за обѣ ноги и приподнялъ его въ воздухѣ какъ пику и, вооружившись его тѣломъ, точно наковальней, сталъ бить великановъ въ каменныхъ панцыряхъ и валилъ ихъ на землю, пока не свалилъ всѣхъ до единаго. Каменные панцыри, разбиваясь, производили такой же страшный шумъ, какой слышался, помнится мнѣ, когда большая Сентъ-Этьенская Масляная башня, находившаяся въ Буржѣ, растаяла на солнцѣ. Тѣмъ временемъ Панургъ вмѣстѣ съ Карпалимомъ и Эстеномъ убивали поверженныхъ на землю. Будьте покойны, ни одинъ изъ нихъ не спасся, и, глядя на Пантагрюэля, казалось, что косецъ своей косой (косу изображалъ Оборотень) коситъ траву луга (лугомъ были великаны). Но въ этомъ бою Оборотень лишился головы какъ разъ въ тотъ мигъ, какъ Пантагрюэль свалилъ съ ногъ великана, котораго звали Рифландуйль, и на которомъ былъ панцырь изъ песчаника, и одинъ осколокъ его пробилъ горло Эпистемону. У другихъ панцыри были изъ туфа или изъ сланца. Въ концѣ концовъ, увидѣвъ, что всѣ великаны мертвы, Пантагрюэль швырнулъ трупъ Оборотня въ городъ, гдѣ онъ упалъ плашмя, какъ лягушка, на главную площадь и, падая, убилъ на мѣстѣ обожженнаго кота, мокрую кошку, ощипанную утку и взнузданнаго гуся.
ударил его ногой в живот, что тот полетел вверх ногами; Пантагрюэль схватил его за ноги и протащил далеко по земле. У Оборотня кровь пошла горлом, и он закричал:
— Магомет! Магомет! Магомет!
На этот крик все великаны поднялись, чтобы идти ему на помощь. Но Панург сказал им:
— Господа, не ходите, послушайтесь меня, потому что наш господин не в своем уме и бьет направо, и налево, не разбирая, куда попадет.
Но великаны не послушали его, видя, что Пантагрюэль безоружен. Но когда Пантагрюэль увидел, что они приближаются, он взял Оборотня за обе ноги и приподнял его в воздухе как пику и, вооружившись его телом, точно наковальней, стал бить великанов в каменных панцирях и валил их на землю, пока не свалил всех до единого. Каменные панцири, разбиваясь, производили такой же страшный шум, какой слышался, помнится мне, когда большая Сент-Этьенская Масляная башня, находившаяся в Бурже, растаяла на солнце. Тем временем Панург вместе с Карпалимом и Эстеном убивали поверженных на землю. Будьте покойны, ни один из них не спасся, и, глядя на Пантагрюэля, казалось, что косец своей косой (косу изображал Оборотень) косит траву луга (лугом были великаны). Но в этом бою Оборотень лишился головы как раз в тот миг, как Пантагрюэль свалил с ног великана, которого звали Рифландуйль, и на котором был панцирь из песчаника, и один осколок его пробил горло Эпистемону. У других панцири были из туфа или из сланца. В конце концов, увидев, что все великаны мертвы, Пантагрюэль швырнул труп Оборотня в город, где он упал плашмя, как лягушка, на главную площадь и, падая, убил на месте обожженного кота, мокрую кошку, ощипанную утку и взнузданного гуся.
Послѣ пораженія великановъ Пантагрюэль удалился къ тому мѣсту, гдѣ стояли винныя бутылки, и позвалъ Панурга и другихъ, которые пришли къ нему цѣлы и невредимы, за исключеніемъ Эстена: ему одинъ изъ великановъ исцарапалъ лицо въ то время, какъ его убивалъ, и Эпистемона, который совсѣмъ не явился. Это такъ огорчило Пантагрюэля, что онъ собирался покончить съ собой, но Панургъ сказалъ ему:
— Богъ мой, Господинъ, подождите немного, и мы поищемъ его среди мертвыхъ и узнаемъ правду.
И вотъ они принялись искать его и нашли мертвымъ; окровавленную голову свою онъ держалъ въ рукахъ. Тогда Эстенъ вскричалъ:
— Ахъ, злая смерть! Зачѣмъ отняла ты у насъ лучшаго изъ людей?
При этомъ возгласѣ Пантагрюэль всталъ съ мѣста въ величайшемъ горѣ, какое только кто-либо испытывалъ на свѣтѣ. И сказалъ Панургу:
— Ахъ, другъ мой, пророчество, изреченное вами посредствомъ двухъ стакановъ и древка отъ пики, было, значитъ, лживое!
Но Панургъ отвѣчалъ:
— Дѣти, не плачьте: онъ еще не остылъ, и я вамъ его исцѣлю.
Говоря это, онъ взялъ голову и прижалъ ее къ клапану своихъ штановъ, чтобы она не простудилась. Эстенъ и Карпалимъ снесли тѣло на то мѣсто, гдѣ они пировали, не потому, чтобы они надѣялись, что покойникъ оживетъ, но чтобы показать его Пантагрюэлю. Но Панургъ утѣшалъ его, говоря:
— Если я не исцѣлю его, пусть самъ лишусь головы, а вѣдь надо быть дуракомъ, чтобы рисковать ею; полноте плакать и помогите мнѣ.
После поражения великанов Пантагрюэль удалился к тому месту, где стояли винные бутылки, и позвал Панурга и других, которые пришли к нему целы и невредимы, за исключением Эстена: ему один из великанов исцарапал лицо в то время, как его убивал, и Эпистемона, который совсем не явился. Это так огорчило Пантагрюэля, что он собирался покончить с собой, но Панург сказал ему:
— Бог мой, Господин, подождите немного, и мы поищем его среди мертвых и узнаем правду.
И вот они принялись искать его и нашли мертвым; окровавленную голову свою он держал в руках. Тогда Эстен вскричал:
— Ах, злая смерть! Зачем отняла ты у нас лучшего из людей?
При этом возгласе Пантагрюэль встал с места в величайшем горе, какое только кто-либо испытывал на свете. И сказал Панургу:
— Ах, друг мой, пророчество, изреченное вами посредством двух стаканов и древка от пики, было, значит, лживое!
Но Панург отвечал:
— Дети, не плачьте: он еще не остыл, и я вам его исцелю.
Говоря это, он взял голову и прижал ее к клапану своих штанов, чтобы она не простудилась. Эстен и Карпалим снесли тело на то место, где они пировали, не потому, чтобы они надеялись, что покойник оживет, но чтобы показать его Пантагрюэлю. Но Панург утешал его, говоря:
— Если я не исцелю его, пусть сам лишусь головы, а ведь надо быть дураком, чтобы рисковать ею; полноте плакать и помогите мне.
