Великаны, видя, что ихъ лагерь подвергся наводненію, вынесли своего короля Анарха на плечахъ ихъ форта, подобно тому, какъ Эней — отца своего Анхиза изъ охваченной пожаромъ Трои. Когда Панургъ увидѣлъ ихъ, то сказалъ Пантагрюэлю:
— Видите ли вы этихъ великановъ, вышедшихъ изъ форта; задайте-ка имъ хорошенько перцу вашей мачтой; наступилъ часъ показать вашу отвагу. А мы, съ своей стороны, отъ васъ не отстанемъ. И ручаюсь, что многихъ побью. Велика важность! Вѣдь Давидъ убилъ же Голіаѳа безъ труда. Да и толстякъ Эстенъ, который силенъ какъ четыре быка, не пожалѣетъ силъ. Мужайтесь, бейте ихъ и въ хвостъ и въ голову.
— Ну-у, — отвѣчалъ Пантагрюэль, — мужества у меня наберется слишкомъ на пятьдесятъ франковъ. Но, однако, и самъ Геркулесъ не смѣлъ никогда выступать одинъ на двоихъ.
— Вотъ глупости, — замѣтилъ Панургъ, — вы сравниваете себя съ Геркулесомъ? Да вы зубастѣе и сильнѣе во сто разъ Геркулеса. Человѣкъ стоитъ того, какъ онъ себя оцѣняетъ.
Пока они такъ разговаривали, Оборотень появился съ толпой своихъ великановъ, но, увидя Пантагрюэля одного, проникся такимъ самомнѣніемъ и самоувѣренностью, что понадѣялся одинъ справиться съ нимъ. А потому сказалъ соратникамъ-великанамъ:
— Клянусь Магометомъ, если кто-нибудь изъ васъ вздумаетъ сразиться съ этимъ молодцомъ, я того казню жестокой смертью. Я хочу, чтобы вы предоставили мнѣ сражаться одному; вы же, тѣмъ временемъ, смотрите на насъ.
Послѣ этого всѣ великаны вмѣстѣ со своимъ королемъ отступили къ тому мѣсту, гдѣ стояли бутылки съ виномъ, а за ними послѣдовалъ и Панургъ со своими соратниками. Панургъ прикидывался, будто онъ боленъ: вертѣлъ шеей, дергалъ пальцами и говорилъ хриплымъ голосомъ:
— Объявляю вамъ, пріятели, мы съ вами не воюемъ; угостите насъ, пока наши господа дерутся.
Король и великаны охотно согласились и посадили ихъ пировать вмѣстѣ съ собой.
Тѣмъ временемъ, Панургъ разсказывалъ имъ басни про Тюрпена, легенды про Св. Николая и волшебныя сказки. Оборотень же атаковалъ Пантагрюэля стальной палицей, вѣсившей слишкомъ девять тысячъ семьсотъ центнеровъ, халибской стали[1], и на концѣ которой находилось тринадцать заостренныхъ брилліантовъ, изъ которыхъ меньшій былъ, чтобы не соврать, величиной съ самый большой колоколъ собора Нотръ-Дамъ въ Парижѣ. Палица была волшебная и не могла переломиться, но, напротивъ того, ломала все, до чего ни притрогивалась. И вотъ въ то время, какъ Оборотень надменно выступалъ противъ него, Пантагрюэль поднялъ глаза къ небу, поручилъ себя отъ всего сердца Богу и произнесъ слѣдующій обѣтъ:
— Господи Боже мой! Ты всегда былъ моимъ Покровителемъ и Хранителемъ. Ты видишь, въ какой бѣдѣ я теперь нахожусь. Меня сюда привело не что иное какъ естественное усердіе, въ силу котораго Ты повелѣваешь людямъ охранять и защищать женъ ихъ и дѣтей, отчизну и семью, — все, за исключеніемъ Твоего собственнаго дѣла, а именно вѣры, такъ какъ въ этомъ дѣлѣ Ты не хочешь иныхъ пособниковъ, кромѣ приверженности католическому исповѣданію и служенію Слову Твоему, и воспретилъ всякое иное оружіе, ибо Ты, Всемогущій Богъ, въ Своемъ собственномъ дѣлѣ Самъ можешь защититься такими силами, какихъ и перечислить невозможно; ибо у Тебя есть легіоны ангеловъ, изъ которыхъ слабѣйшій можетъ избить всѣхъ людей и повернуть небо и землю по-своему, какъ это и было нѣкогда
- ↑ Самый твердый изъ металловъ, извѣстныхъ въ древности.
Великаны, видя, что их лагерь подвергся наводнению, вынесли своего короля Анарха на плечах их форта, подобно тому, как Эней — отца своего Анхиза из охваченной пожаром Трои. Когда Панург увидел их, то сказал Пантагрюэлю:
— Видите ли вы этих великанов, вышедших из форта; задайте-ка им хорошенько перцу вашей мачтой; наступил час показать вашу отвагу. А мы, с своей стороны, от вас не отстанем. И ручаюсь, что многих побью. Велика важность! Ведь Давид убил же Голиафа без труда. Да и толстяк Эстен, который силен как четыре быка, не пожалеет сил. Мужайтесь, бейте их и в хвост и в голову.
— Ну-у, — отвечал Пантагрюэль, — мужества у меня наберется слишком на пятьдесят франков. Но, однако, и сам Геркулес не смел никогда выступать один на двоих.
— Вот глупости, — заметил Панург, — вы сравниваете себя с Геркулесом? Да вы зубастее и сильнее во сто раз Геркулеса. Человек стоит того, как он себя оценяет.
Пока они так разговаривали, Оборотень появился с толпой своих великанов, но, увидя Пантагрюэля одного, проникся таким самомнением и самоуверенностью, что понадеялся один справиться с ним. А потому сказал соратникам-великанам:
— Клянусь Магометом, если кто-нибудь из вас вздумает сразиться с этим молодцом, я того казню жестокой смертью. Я хочу, чтобы вы предоставили мне сражаться одному; вы же, тем временем, смотрите на нас.
После этого все великаны вместе со своим королем отступили к тому месту, где стояли бутылки с вином, а за ними последовал и Панург со своими соратниками. Панург прикидывался, будто он болен: вертел шеей, дергал пальцами и говорил хриплым голосом:
— Объявляю вам, приятели, мы с вами не воюем; угостите нас, пока наши господа дерутся.
Король и великаны охотно согласились и посадили их пировать вместе с собой.
Тем временем, Панург рассказывал им басни про Тюрпена, легенды про Св. Николая и волшебные сказки. Оборотень же атаковал Пантагрюэля стальной палицей, весившей слишком девять тысяч семьсот центнеров, халибской стали[1], и на конце которой находилось тринадцать заостренных бриллиантов, из которых меньший был, чтобы не соврать, величиной с самый большой колокол собора Нотр-Дам в Париже. Палица была волшебная и не могла переломиться, но, напротив того, ломала всё, до чего ни притрогивалась. И вот в то время, как Оборотень надменно выступал против него, Пантагрюэль поднял глаза к небу, поручил себя от всего сердца Богу и произнес следующий обет:
— Господи Боже мой! Ты всегда был моим Покровителем и Хранителем. Ты видишь, в какой беде я теперь нахожусь. Меня сюда привело не что иное как естественное усердие, в силу которого Ты повелеваешь людям охранять и защищать жен их и детей, отчизну и семью, — всё, за исключением Твоего собственного дела, а именно веры, так как в этом деле Ты не хочешь иных пособников, кроме приверженности католическому исповеданию и служению Слову Твоему, и воспретил всякое иное оружие, ибо Ты, Всемогущий Бог, в Своем собственном деле Сам можешь защититься такими силами, каких и перечислить невозможно; ибо у Тебя есть легионы ангелов, из которых слабейший может избить всех людей и повернуть небо и землю по-своему, как это и было некогда
- ↑ Самый твердый из металлов, известных в древности.
