завъ это, спустись со стѣны, возьми зажженный факелъ, которымъ и подожги всѣ палатки и шатры въ лагерѣ; затѣмъ завопи какъ можно громче и убѣгай изъ лагеря.
— Хорошо, — отвѣчалъ Карпалимъ, — но не слѣдуетъ ли мнѣ сперва заклепать у нихъ всѣ пушки?
— Нѣтъ, нѣтъ, — сказалъ Пантагрюэль, — а лучше подожги ихъ порохъ.
Повинуясь этому приказу, Карпалимъ отправился и сдѣлалъ такъ, какъ ему наказывалъ Пантагрюэль. Всѣ воины, находившіеся въ городѣ, вышли изъ него въ то время, какъ онъ поджигалъ палатки и шатры въ лагерѣ, при чемъ шагалъ прямо по тѣламъ людей, которые ничего не чувствовали, потому что крѣпко спали и храпѣли. Онъ дошелъ до того мѣста, гдѣ помѣщалась артиллерія, и поджегъ всѣ боевые снаряды. Но это оказалось не безопаснымъ: огонь вспыхнулъ такъ быстро, что чуть было не спалилъ бѣднаго Карпалима. И если бы не его необычайная юркость, онъ былъ бы зажаренъ какъ свинья; но онъ такъ быстро убѣжалъ, что стрѣла изъ лука летитъ не быстрѣе.
Когда онъ выбрался изъ траншей, онъ такъ страшно закричалъ, что, казалось, всѣ черти сорвались съ цѣпи. При этомъ звукѣ враги проснулись, — но знаете какъ? — совсѣмъ сонные, какъ это бываетъ при первомъ ударѣ колокола, призывающаго къ заутренѣ.
Между тѣмъ Пантагрюэль принялся сыпать солью, которая у него была въ баркѣ, и такъ какъ враги спали съ открытымъ ртомъ, то онъ набилъ имъ солью все горло, и бѣдняки кашляли какъ лисицы и кричали:
— Ахъ, Пантагрюэль, мы горимъ, мы горимъ!
Вдругъ Пантагрюэлю пришла охота облегчиться, отъ тѣхъ снадобьевъ, которыми обкормилъ его Панургъ, и онъ всѣхъ утопилъ, и произвелъ наводненіе на десять миль въ окружности.
Видя это, вышедшіе изъ города люди говорили:
— Они всѣ умерли жестокой смертью: видите, какъ кровь бѣжитъ.
Разбуженный непріятель, видя, съ одной стороны, пожаръ въ лагерѣ, съ другой — наводненіе, не зналъ: ни что думать, ни что сказать. Одни говорили, что наступилъ конецъ міру и Страшный Судъ; другіе — что морскіе боги: Нептунъ, Протей, Тритоны и прочіе преслѣдуютъ ихъ и что вода это морская и соленая.
О! Кто сможетъ теперь разсказать, какъ сразился Пантагрюэль съ тремя-
_p._61.png)
стами великанами! О, моя муза, моя Каліопа, моя Талія, вдохнови меня въ сей часъ, оживи мой умъ: вотъ гдѣ загвоздка, вотъ гдѣ можно стать втупикъ, вотъ когда трудно пересказать ужасающую баталію, имѣвшую тутъ мѣсто! И хотя бы еще у меня былъ въ рукахъ бокалъ лучшаго вина, какое когда-либо пили тѣ, кто будутъ читать эту столь правдивую исторію!
зав это, спустись со стены, возьми зажженный факел, которым и подожги все палатки и шатры в лагере; затем завопи как можно громче и убегай из лагеря.
— Хорошо, — отвечал Карпалим, — но не следует ли мне сперва заклепать у них все пушки?
— Нет, нет, — сказал Пантагрюэль, — а лучше подожги их порох.
Повинуясь этому приказу, Карпалим отправился и сделал так, как ему наказывал Пантагрюэль. Все воины, находившиеся в городе, вышли из него в то время, как он поджигал палатки и шатры в лагере, причём шагал прямо по телам людей, которые ничего не чувствовали, потому что крепко спали и храпели. Он дошел до того места, где помещалась артиллерия, и поджег все боевые снаряды. Но это оказалось не безопасным: огонь вспыхнул так быстро, что чуть было не спалил бедного Карпалима. И если бы не его необычайная юркость, он был бы зажарен как свинья; но он так быстро убежал, что стрела из лука летит не быстрее.
Когда он выбрался из траншей, он так страшно закричал, что, казалось, все черти сорвались с цепи. При этом звуке враги проснулись, — но знаете как? — совсем сонные, как это бывает при первом ударе колокола, призывающего к заутрене.
Между тем Пантагрюэль принялся сыпать солью, которая у него была в барке, и так как враги спали с открытым ртом, то он набил им солью всё горло, и бедняки кашляли как лисицы и кричали:
— Ах, Пантагрюэль, мы горим, мы горим!
Вдруг Пантагрюэлю пришла охота облегчиться, от тех снадобьев, которыми обкормил его Панург, и он всех утопил, и произвел наводнение на десять миль в окружности.
Видя это, вышедшие из города люди говорили:
— Они все умерли жестокой смертью: видите, как кровь бежит.
Разбуженный неприятель, видя, с одной стороны, пожар в лагере, с другой — наводнение, не знал: ни что думать, ни что сказать. Одни говорили, что наступил конец миру и Страшный Суд; другие — что морские боги: Нептун, Протей, Тритоны и прочие преследуют их и что вода это морская и соленая.
О! Кто сможет теперь рассказать, как сразился Пантагрюэль с тремя-
стами великанами! О, моя муза, моя Калиопа, моя Талия, вдохнови меня в сей час, оживи мой ум: вот где загвоздка, вот где можно стать втупик, вот когда трудно пересказать ужасающую баталию, имевшую тут место! И хотя бы еще у меня был в руках бокал лучшего вина, какое когда-либо пили те, кто будут читать эту столь правдивую историю!
