большихъ и малыхъ, которыя спасались отъ огня. Онѣ прямо бросились на меня, зачуявъ запахъ моего обгорѣлаго тѣла, и сожрали бы меня на мѣстѣ, если бы мой ангелъ-хранитель не наставилъ меня, внушивъ мнѣ средство, хорошо помогающее отъ зубной боли.
— А съ какой стати, — спросилъ Пантагрюэль, — опасался ты зубной боли?
_p._38.png)
Вѣдь ты вылѣчился отъ своихъ ревматизмовъ?
— Pasques de soles![1] — отвѣчалъ Панургъ, — какая зубная боль хуже того, что васъ собаки хватаютъ за ноги? Но вдругъ я вспомнилъ про свой шпигъ и бросилъ его собакамъ: тогда онѣ бросились на него и стали грызться. Этимъ способомъ я отдѣлался отъ нихъ и предоставилъ имъ грызть другъ друга. А самъ убрался по добру, по здорову и да здравствуетъ искусство жаренья!
- ↑ Pâques de soleil! — божба, къ которой прибѣгалъ Людовикъ XI.
больших и малых, которые спасались от огня. Они прямо бросились на меня, зачуяв запах моего обгорелого тела, и сожрали бы меня на месте, если бы мой ангел-хранитель не наставил меня, внушив мне средство, хорошо помогающее от зубной боли.
— А с какой стати, — спросил Пантагрюэль, — опасался ты зубной боли?
Ведь ты вылечился от своих ревматизмов?
— Pasques de soles![1] — отвечал Панург, — какая зубная боль хуже того, что вас собаки хватают за ноги? Но вдруг я вспомнил про свой шпиг и бросил его собакам: тогда они бросились на него и стали грызться. Этим способом я отделался от них и предоставил им грызть друг друга. А сам убрался по добру, по здорову и да здравствует искусство жаренья!
Въ одинъ прекрасный день Пантагрюэль, чтобы отдохнуть отъ занятій, прогуливался по предмѣстью СенМарсо, собираясь осмотрѣть Гобеленовую Прихоть[2].
Панургъ былъ съ нимъ, неся, по обыкновенію, подъ платьемъ бутылку вина и кусокъ ветчины. Безъ этого онъ никуда не выходилъ, говоря, что это его тѣлохранители и другого оружія онъ не носитъ. А когда Пантагрюэль хотѣлъ подарить ему шпагу, онъ отвѣчалъ, что она разгорячитъ ему селезенку.
— Въ самомъ дѣлѣ, — сказалъ Эпистемонъ, — но если на тебя нападутъ, чѣмъ ты будешь защищаться?
— Пинками, — отвѣчалъ тотъ, — лишь бы длинныя шпаги были запрещены.
По возвращеніи домой Панургъ глядѣлъ на стѣны города Парижа и сказалъ въ шутку Пантагрюэлю:
— Посмотрите на эти прекрасныя стѣны. Вотъ, твердыня вполнѣ пригодная для охраны линяющихъ гусей! Клянусь бородой, онѣ никуда не годятся для такого города, какъ Парижъ, потому что любая корова однимъ взмахомъ хвоста свалитъ больше шести саженъ такой стѣны.
— О, другъ мой, — отвѣчалъ Пантагрюэль, — знаешь ли ты, что сказалъ Агезилай, когда у него спросили, почему великій лакедемонскій городъ не обнесенъ стѣнами? «Потому что вотъ его стѣны!» отвѣчалъ онъ, указывая на жителей и гражданъ, искусившихся въ военной дисциплинѣ, сильныхъ и хорошо вооруженныхъ. Чѣмъ онъ хотѣлъ показать, что не въ однѣхъ каменныхъ стѣнахъ вся сила и что нѣтъ вѣрнѣе и надежнѣе оплота для городовъ, какъ доблесть гражданъ и жителей. Поэтому этотъ городъ такъ си-
- ↑ Pâques de soleil! — божба, к которой прибегал Людовик XI.
- ↑ Фабрика Гобеленовъ, основанная Францискомъ I и которую народъ называлъ Folie Gobelin.
В один прекрасный день Пантагрюэль, чтобы отдохнуть от занятий, прогуливался по предместью СенМарсо, собираясь осмотреть Гобеленовую Прихоть[1].
Панург был с ним, неся, по обыкновению, под платьем бутылку вина и кусок ветчины. Без этого он никуда не выходил, говоря, что это его телохранители и другого оружия он не носит. А когда Пантагрюэль хотел подарить ему шпагу, он отвечал, что она разгорячит ему селезенку.
— В самом деле, — сказал Эпистемон, — но если на тебя нападут, чем ты будешь защищаться?
— Пинками, — отвечал тот, — лишь бы длинные шпаги были запрещены.
По возвращении домой Панург глядел на стены города Парижа и сказал в шутку Пантагрюэлю:
— Посмотрите на эти прекрасные стены. Вот, твердыня вполне пригодная для охраны линяющих гусей! Клянусь бородой, они никуда не годятся для такого города, как Париж, потому что любая корова одним взмахом хвоста свалит больше шести сажен такой стены.
— О, друг мой, — отвечал Пантагрюэль, — знаешь ли ты, что сказал Агезилай, когда у него спросили, почему великий лакедемонский город не обнесен стенами? «Потому что вот его стены!» отвечал он, указывая на жителей и граждан, искусившихся в военной дисциплине, сильных и хорошо вооруженных. Чем он хотел показать, что не в одних каменных стенах вся сила и что нет вернее и надежнее оплота для городов, как доблесть граждан и жителей. Поэтому этот город так <span style="color:#005000" title="силен">си-
- ↑ Фабрика Гобеленов, основанная Франциском I и которую народ называл Folie Gobelin.
