Современнымъ читателямъ, вполнѣ просвѣщеннымъ насчетъ ужасовъ алкоголизма, нечего разъяснять вредъ отъ проповѣди пьянства и восхваленія зелена-вина.
Возвращаясь къ сатирѣ Раблэ, повторимъ вышесказанное, а именно, что она коснулась всѣхъ явленій жизни и учрежденій его времени: властолюбіе духовенства, тщеславная ограниченность ученыхъ схоластиковъ, безсовѣстность государственныхъ людей, продажность судей, вздорная судейская и адвокатская болтовня, безсодержательность школьнаго преподаванія — все это осмѣивается имъ безпощадно. Въ главѣ XIII книги V, гдѣ изображается якобы кошачье правосудіе, Раблэ говоритъ устами Кота-Мурлыки: «Наши законы все равно, что паутина: маленькія мушки и бабочки попадаются, большіе же и зловредные слѣпни и овода прорываютъ ее и улетаютъ.»
И далѣе то, что происходитъ въ судѣ, характеризуется такъ: «Здѣсь отвѣчаютъ категорически на то, чего не знаютъ, сознаются въ томъ, чего никогда не дѣлали, увѣряютъ, что знаютъ то, чему никогда не учились.»
И, въ концѣ концовъ, кошелекъ съ золотомъ является единственнымъ способомъ заслужить оправдательный приговоръ.
Раблэ не ограничивается одной критикой существующаго, но высказываетъ и свои общественные идеалы. Такъ онъ набрасываетъ программу воспитанія и образованія, которою, несомнѣнно, вдохновился Жанъ-Жакъ Руссо, когда писалъ своего «Эмиля», хотя, по свойству своего ума и темперамента, не могъ ея не исказить и не испортить. Программа же самого Раблэ такова, что подъ нею подписался бы любой современный педагогъ.
Жизнь Гаргантюа и Пантагрюэля не представляетъ собою цѣльнаго произведенія, написаннаго по строгому и выдержанному плану. Въ первыя двѣ книги Раблэ заноситъ излюбленныя въ тѣ времена темы народныхъ сказокъ и, такъ называемыхъ, fabliaux, утрируя ихъ въ насмѣшку, и тутъ же попутно осмѣиваетъ и обличаетъ грубость нравовъ, невѣжество и безсмысленные взгляды поколѣнія, еще не вполнѣ сошедшаго при немъ со сцены.
Старикъ Грангузье, представитель этой эпохи, — олицетвореніе «добраго, стараго времени». Съ сыномъ его, Гаргантюа, наступаютъ болѣе просвѣщенныя времена; но только при Пантагрюэлѣ, героѣ второй и послѣдующихъ книгъ, рельефнѣе обозначается прогрессъ въ умахъ и взглядахъ, благодаря возрожденію классической древности и просвѣтительнымъ усиліямъ гуманистовъ. Здѣсь Раблэ рядомъ съ критикой существующаго высказываетъ и желательные идеалы воспитанія и образованія юношества, равно какъ и свои — весьма замѣчательные и гуманные — взгляды на политику, управленіе государствомъ, международныя отношенія, колонизацію и пр.
Первыя двѣ книги посвящены исторіи царственныхъ великановъ, Гаргантюа и Пантагрюэля, въ которыхъ комментаторы видятъ Франциска I и Генриха II, но въ третьей книгѣ выступаетъ на сцену Панургъ, вокругъ котораго съ этихъ поръ сосредоточивается главный интересъ повѣствованія. Третья книга наполнена, почти исключительно, разными шутовскими выходками Панурга и его соображеніями насчетъ женитьбы, при чемъ Раблэ пользуется случаемъ осмѣять различныя средневѣковыя суевѣрія.
Въ четвертой и пятой книгахъ сатира Раблэ изощряется надъ деморализаціей католической церкви, юстиціи и администраціи, равно какъ и надъ общественными пороками, при чемъ Панургу опять отводится главная роль въ дѣйствіи. Очевидно, въ Панургѣ Раблэ хотѣлъ олицетворить типъ современнаго ему героя толпы.
Въ четвертой же книгѣ начинается фантастическое путешествіе Пантагрюэля съ Панургомъ и нѣсколькими другими лицами въ поискахъ оракула божественной Бутылки, и здѣсь Раблэ проявляетъ большую силу воображенія и юмора. Этимъ путешествіемъ наполнена и пятая книга, оканчивающаяся открытіемъ оракула Бутылки, преподающаго житейскую мудрость Панургу, выражающуюся въ одномъ словѣ: «Пей», — мудрость, къ сожалѣнію, находившую во всѣ времена и у всѣхъ народовъ толпы поборниковъ и лишь въ самое послѣднее время потерявшую свой престижъ въ глазахъ просвѣщенныхъ людей… А. Э.
Современным читателям, вполне просвещенным насчет ужасов алкоголизма, нечего разъяснять вред от проповеди пьянства и восхваления зелена-вина.
Возвращаясь к сатире Рабле, повторим вышесказанное, а именно, что она коснулась всех явлений жизни и учреждений его времени: властолюбие духовенства, тщеславная ограниченность ученых схоластиков, бессовестность государственных людей, продажность судей, вздорная судейская и адвокатская болтовня, бессодержательность школьного преподавания — всё это осмеивается им беспощадно. В главе XIII книги V, где изображается якобы кошачье правосудие, Рабле говорит устами Кота-Мурлыки: «Наши законы всё равно, что паутина: маленькие мушки и бабочки попадаются, большие же и зловредные слепни и овода прорывают ее и улетают.»
И далее то, что происходит в суде, характеризуется так: «Здесь отвечают категорически на то, чего не знают, сознаются в том, чего никогда не делали, уверяют, что знают то, чему никогда не учились.»
И, в конце концов, кошелек с золотом является единственным способом заслужить оправдательный приговор.
Рабле не ограничивается одной критикой существующего, но высказывает и свои общественные идеалы. Так он набрасывает программу воспитания и образования, которою, несомненно, вдохновился Жан-Жак Руссо, когда писал своего «Эмиля», хотя, по свойству своего ума и темперамента, не мог её не исказить и не испортить. Программа же самого Рабле такова, что под нею подписался бы любой современный педагог.
Жизнь Гаргантюа и Пантагрюэля не представляет собою цельного произведения, написанного по строгому и выдержанному плану. В первые две книги Рабле заносит излюбленные в те времена темы народных сказок и, так называемых, fabliaux, утрируя их в насмешку, и тут же попутно осмеивает и обличает грубость нравов, невежество и бессмысленные взгляды поколения, еще не вполне сошедшего при нём со сцены.
Старик Грангузье, представитель этой эпохи, — олицетворение «доброго, старого времени». С сыном его, Гаргантюа, наступают более просвещенные времена; но только при Пантагрюэле, герое второй и последующих книг, рельефнее обозначается прогресс в умах и взглядах, благодаря возрождению классической древности и просветительным усилиям гуманистов. Здесь Рабле рядом с критикой существующего высказывает и желательные идеалы воспитания и образования юношества, равно как и свои — весьма замечательные и гуманные — взгляды на политику, управление государством, международные отношения, колонизацию и пр.
Первые две книги посвящены истории царственных великанов, Гаргантюа и Пантагрюэля, в которых комментаторы видят Франциска I и Генриха II, но в третьей книге выступает на сцену Панург, вокруг которого с этих пор сосредоточивается главный интерес повествования. Третья книга наполнена, почти исключительно, разными шутовскими выходками Панурга и его соображениями насчет женитьбы, причём Рабле пользуется случаем осмеять различные средневековые суеверия.
В четвертой и пятой книгах сатира Рабле изощряется над деморализацией католической церкви, юстиции и администрации, равно как и над общественными пороками, причём Панургу опять отводится главная роль в действии. Очевидно, в Панурге Рабле хотел олицетворить тип современного ему героя толпы.
В четвертой же книге начинается фантастическое путешествие Пантагрюэля с Панургом и несколькими другими лицами в поисках оракула божественной Бутылки, и здесь Рабле проявляет большую силу воображения и юмора. Этим путешествием наполнена и пятая книга, оканчивающаяся открытием оракула Бутылки, преподающего житейскую мудрость Панургу, выражающуюся в одном слове: «Пей», — мудрость, к сожалению, находившую во все времена и у всех народов толпы поборников и лишь в самое последнее время потерявшую свой престиж в глазах просвещенных людей… А. Э.
