порки. И одна изъ этихъ цѣпей находится въ Ларошели, гдѣ ее каждый вечеръ протягиваютъ между двумя гаваньскими башнями; другая въ Ліонѣ, третья въ Анжерѣ. А четвертая была унесена чертями, чтобы связать Люцифера, который въ тѣ поры взбѣсился отъ того, что у него поднялась страшная рѣзь въ животѣ, послѣ того, какъ онъ съѣлъ за завтракомъ душу одного сержанта. Слѣдовательно, вы можете повѣрить тому, что говоритъ Николай де-Лира о томъ мѣстѣ въ Псалтырѣ, гдѣ написано: Et Og regem Basan[1], а именно, что вышеупомянутый Огъ, будучи еще малолѣтнимъ, былъ такъ силенъ и могучъ, что приходилось цѣпями опутывать его въ колыбели. И послѣ того онъ оставался смирнымъ и тихимъ, потому что не могъ такъ легко порвать цѣпи, тѣмъ болѣе, что въ колыбели не было ему простора расправить руки.
Но вотъ случилось однажды, что отецъ его во время большого праздника давалъ великолѣпный пиръ всѣмъ вельможамъ своего двора. Должно быть всѣ придворные слуги заняты были и прислуживали гостямъ, и никто не подумалъ о бѣдномъ Пантагрюэлѣ, и онъ оставался à recolorum. Что же онъ сдѣлалъ? Что сдѣлалъ? Вотъ послушайте, добрые люди: онъ попробовалъ порвать колыбельныя цѣпи руками, но не смогъ, потому что онѣ были слишкомъ крѣпки; тогда онъ такъ сильно принялся колотить ногами, что пробилъ дно колыбели, хоть оно состояло изъ балокъ въ семь пядей толщины; и такимъ образомъ, высунувъ ноги изъ колыбели, онъ ухитрился достать ими полъ. Тогда съ большими усиліями онъ приподнялся, унося свою колыбель на спинѣ точно черепаха, карабкающаяся по стѣнѣ; и, глядя на него, казалось, что большой корабль въ пять сотъ тоннъ сталъ на носъ. Въ такомъ видѣ смѣло вошелъ онъ въ залу, гдѣ пировали, и напугалъ всѣхъ присутствующихъ, но такъ какъ руки у него были не свободны, онъ не могъ достать руками ничего съѣстного и только съ трудомъ нагибался, чтобы лизнуть языкомъ кушанья.
Увидѣвъ это, отецъ понялъ, что его забыли накормить и приказалъ освободить его отъ цѣпей, по совѣту присутствующихъ принцевъ и вельможъ; при этомъ врачи Гаргантюа объявили, что Пантагрюэль всю жизнь будетъ страдать отъ каменной болѣзни, если его долѣе продержатъ въ колыбели. Послѣ того съ него сняли цѣпи и посадили за столъ, и онъ плотно покушалъ, предварительно съ сердцемъ разломавъ кулакомъ свою колыбель на пятьсотъ тысячъ маленькихъ кусочковъ и объявивъ, что онъ больше ни за что въ нее не ляжетъ.
_p._16.png)
- ↑ Псаломъ CXXXIV, 11.
порки. И одна из этих цепей находится в Ларошели, где ее каждый вечер протягивают между двумя гаваньскими башнями; другая в Лионе, третья в Анжере. А четвертая была унесена чертями, чтобы связать Люцифера, который в те поры взбесился от того, что у него поднялась страшная резь в животе, после того, как он съел за завтраком душу одного сержанта. Следовательно, вы можете поверить тому, что говорит Николай де-Лира о том месте в Псалтыре, где написано: Et Og regem Basan[1], а именно, что вышеупомянутый Ог, будучи еще малолетним, был так силен и могуч, что приходилось цепями опутывать его в колыбели. И после того он оставался смирным и тихим, потому что не мог так легко порвать цепи, тем более, что в колыбели не было ему простора расправить руки.
Но вот случилось однажды, что отец его во время большого праздника давал великолепный пир всем вельможам своего двора. Должно быть все придворные слуги заняты были и прислуживали гостям, и никто не подумал о бедном Пантагрюэле, и он оставался à recolorum. Что же он сделал? Что сделал? Вот послушайте, добрые люди: он попробовал порвать колыбельные цепи руками, но не смог, потому что они были слишком крепки; тогда он так сильно принялся колотить ногами, что пробил дно колыбели, хоть оно состояло из балок в семь пядей толщины; и таким образом, высунув ноги из колыбели, он ухитрился достать ими пол. Тогда с большими усилиями он приподнялся, унося свою колыбель на спине точно черепаха, карабкающаяся по стене; и, глядя на него, казалось, что большой корабль в пять сот тонн стал на нос. В таком виде смело вошел он в залу, где пировали, и напугал всех присутствующих, но так как руки у него были не свободны, он не мог достать руками ничего съестного и только с трудом нагибался, чтобы лизнуть языком кушанья.
Увидев это, отец понял, что его забыли накормить и приказал освободить его от цепей, по совету присутствующих принцев и вельмож; при этом врачи Гаргантюа объявили, что Пантагрюэль всю жизнь будет страдать от каменной болезни, если его долее продержат в колыбели. После того с него сняли цепи и посадили за стол, и он плотно покушал, предварительно с сердцем разломав кулаком свою колыбель на пятьсот тысяч маленьких кусочков и объявив, что он больше ни за что в нее не ляжет.
Такимъ образомъ Пантагрюэль росъ со дня на день и развивался не по днямъ, а по часамъ, чему его любящій отецъ естественно радовался. И пока онъ былъ еще малъ, заказалъ для него лукъ, чтобы стрѣлять птичекъ, который въ настоящее время
- ↑ Псалом CXXXIV, 11.
Таким образом Пантагрюэль рос со дня на день и развивался не по дням, а по часам, чему его любящий отец естественно радовался. И пока он был еще мал, заказал для него лук, чтобы стрелять птичек, который в настоящее время
