упуститъ добычу; и что жъ! — имъ служило утѣшеніемъ въ такомъ случаѣ и развлеченіемъ припоминать о неоцѣненныхъ дѣяніяхъ вышеупомянутаго Гаргантюа. Другіе же, люди, — говорю это не шутя, — страдавшіе отъ сильной зубной боли и потратившіе все свое состояніе на лѣченіе безъ всякой пользы, не находили лучшаго лѣкарства, какъ положить вышеупомянутыя хроники между двумя чистыми, сильно нагрѣтыми тряпками и приложить ихъ, какъ горчичникъ къ больному мѣсту. Но что же сказать про злополучныхъ подагриковъ? О, сколько разъ мы видали ихъ послѣ того, какъ ихъ хорошенько намажутъ саломъ и различными мазями, такъ что лицо у нихъ блеститъ какъ замокъ отъ костника, а зубы стучатъ какъ клавиши органа или клавикордъ, когда на нихъ играютъ, а изо рта бѣжитъ пѣна, какъ у вепря, загнаннаго собаками! И что же они въ такихъ случаяхъ дѣлали? Единственнымъ утѣшеніемъ имъ служило прослушать чтеніе нѣсколькихъ страницъ этой книги. И сколькихъ мы видали, которые клялись всѣми чертями, что они испытывали истинное облегченіе при чтеніи этой книги, ни болѣе ни менѣе какъ женщины, мучающіяся родами, когда имъ читаютъ жизнь св. Маргариты. Развѣ это бездѣлица? Найдите мнѣ другую книгу на какомъ угодно языкѣ, трактующую о какой угодно наукѣ, которая отличалась бы такими же точно свойствами, качествами и преимуществами, и я угощу васъ на свой счетъ порціей потроховъ. Нѣтъ, господа, нѣтъ. Эта книга внѣ всякихъ сравненій и соперничества; я буду утверждать это до возведенія меня на костеръ exlusive. И тѣхъ, кто станетъ утверждать противное, считайте лгунами, обманщиками, шарлатанами и соблазнителями. Сомнѣнія нѣтъ, что въ нѣкоторыхъ книгахъ выдающагося достоинства можно найти нѣкоторыя скрытыя качества; и въ числѣ ихъ можно назвать: Fessepinte, Orlando furioso, Eobert le Diable, Fierabras, Guillaume sans peur, Huon de Bordeaux, Montevieille и Matabrune. Но онѣ не годятся въ подметки той книгѣ, про которую мы говоримъ. Міръ по опыту узналъ, какую пользу и какую выгоду приноситъ вышеупомянутая гаргантійская хроника: вѣдь ее въ два мѣсяца больше продано типографами, чѣмъ куплено Библіи въ девять лѣтъ. Ну, вотъ я, вашъ покорнѣйшій слуга, желая доставить вамъ еще новое развлеченіе, предлагаю вамъ теперь еще другую книгу, такого же сорта, съ тою разницею, что она еще справедливѣе и болѣе заслуживаетъ вѣры, чѣмъ прежняя. Не думайте, если не хотите сознательно впасть въ ошибку, что я говорю о ней такъ, какъ евреи говорятъ о законѣ. Я не подъ такой планетой родился, и мнѣ никогда еще не доводилось лгать или увѣрять въ томъ, чего не было. Я говорю объ этомъ какъ веселый Онокроталъ[1], или, вѣрнѣе сказать, какъ Протонотаріусъ мучениковъ любви или самой любви. Я повѣствую про страшныя дѣянія и геройскіе подвиги Пантагрюэля, которому я служилъ съ тѣхъ поръ, какъ вышелъ изъ дѣтскихъ лѣтъ, и по сіе время, когда получилъ отъ него отпускъ и вернулся на родину, чтобы узнать, не остался ли въ живыхъ кто изъ моихъ родственниковъ. Однако, въ заключеніе этого предисловія скажу: пусть сто тысячъ чертей завладѣютъ моей душой и тѣломъ со всѣми кишками и требухой, если я совралъ хоть одно слово во всей этой исторіи. Равно какъ пускай Антоновъ огонь васъ сожретъ, черная немочь васъ повергнетъ на землю, ракъ внѣдрится въ васъ; пускай вы истечете кровью, пускай проказа источитъ васъ и пускай огонь и сѣра поглотятъ васъ, какъ поглотили Содомъ и Гоморру, если вы не примете твердо на вѣру все, что я разскажу вамъ въ этой хроникѣ.
- ↑ Onocrotale — водяная птица, крикъ которой, до словамъ Плинія, похожъ на крикъ осла. Одни думаютъ, что это пеликанъ, другіе — выпь. Раблэ часто прибѣгаетъ къ игрѣ словъ «Un sufflegan et trois onocrotales» — что по мнѣнію комментаторовъ значитъ: одинъ суфраганъ и три протонотаріуса.
упустит добычу; и что ж! — им служило утешением в таком случае и развлечением припоминать о неоцененных деяниях вышеупомянутого Гаргантюа. Другие же, люди, — говорю это не шутя, — страдавшие от сильной зубной боли и потратившие всё свое состояние на лечение без всякой пользы, не находили лучшего лекарства, как положить вышеупомянутые хроники между двумя чистыми, сильно нагретыми тряпками и приложить их, как горчичник к больному месту. Но что же сказать про злополучных подагриков? О, сколько раз мы видали их после того, как их хорошенько намажут салом и различными мазями, так что лицо у них блестит как замок от костника, а зубы стучат как клавиши органа или клавикорд, когда на них играют, а изо рта бежит пена, как у вепря, загнанного собаками! И что же они в таких случаях делали? Единственным утешением им служило прослушать чтение нескольких страниц этой книги. И скольких мы видали, которые клялись всеми чертями, что они испытывали истинное облегчение при чтении этой книги, ни более ни менее как женщины, мучающиеся родами, когда им читают жизнь св. Маргариты. Разве это безделица? Найдите мне другую книгу на каком угодно языке, трактующую о какой угодно науке, которая отличалась бы такими же точно свойствами, качествами и преимуществами, и я угощу вас на свой счет порцией потрохов. Нет, господа, нет. Эта книга вне всяких сравнений и соперничества; я буду утверждать это до возведения меня на костер exlusive. И тех, кто станет утверждать противное, считайте лгунами, обманщиками, шарлатанами и соблазнителями. Сомнения нет, что в некоторых книгах выдающегося достоинства можно найти некоторые скрытые качества; и в числе их можно назвать: Fessepinte, Orlando furioso, Eobert le Diable, Fierabras, Guillaume sans peur, Huon de Bordeaux, Montevieille и Matabrune. Но они не годятся в подметки той книге, про которую мы говорим. Мир по опыту узнал, какую пользу и какую выгоду приносит вышеупомянутая гаргантийская хроника: ведь ее в два месяца больше продано типографами, чем куплено Библии в девять лет. Ну, вот я, ваш покорнейший слуга, желая доставить вам еще новое развлечение, предлагаю вам теперь еще другую книгу, такого же сорта, с тою разницею, что она еще справедливее и более заслуживает веры, чем прежняя. Не думайте, если не хотите сознательно впасть в ошибку, что я говорю о ней так, как евреи говорят о законе. Я не под такой планетой родился, и мне никогда еще не доводилось лгать или уверять в том, чего не было. Я говорю об этом как веселый Онокротал[1], или, вернее сказать, как Протонотариус мучеников любви или самой любви. Я повествую про страшные деяния и геройские подвиги Пантагрюэля, которому я служил с тех пор, как вышел из детских лет, и по сие время, когда получил от него отпуск и вернулся на родину, чтобы узнать, не остался ли в живых кто из моих родственников. Однако, в заключение этого предисловия скажу: пусть сто тысяч чертей завладеют моей душой и телом со всеми кишками и требухой, если я соврал хоть одно слово во всей этой истории. Равно как пускай Антонов огонь вас сожрет, черная немочь вас повергнет на землю, рак внедрится в вас; пускай вы истечете кровью, пускай проказа источит вас и пускай огонь и сера поглотят вас, как поглотили Содом и Гоморру, если вы не примете твердо на веру всё, что я расскажу вам в этой хронике.
- ↑ Onocrotale — водяная птица, крик которой, до словам Плиния, похож на крик осла. Одни думают, что это пеликан, другие — выпь. Раблэ часто прибегает к игре слов «Un sufflegan et trois onocrotales» — что по мнению комментаторов значит: один суфраган и три протонотариуса.
