и австрійскіе солдаты (но не германскіе) не были такъ ненавистно настроены по отношенію къ русскимъ, а если эта война и отмѣчена ужасными звѣрствами ихъ, то они были принуждены къ тому, въ силу строгой дисциплины, — приказаніемъ свыше. Невозможно перечислить всѣ звѣрства австрійцевъ, нарушенія ими международныхъ правилъ, каковыя они проявляли даже въ первую стадію войны; тамъ, гдѣ проходили ихъ войска, сметалось все на ихъ пути: деревни и города выжигались, помѣщичьи усадьбы опустошались, женщины насиловались, припасы и товары, за рѣдкимъ исключеніемъ, отбирались насильно безъ оплаты, жители нерѣдко разстрѣливались цѣлыми селами только за то, что отказывались быть предателями.
Мы не будемъ перечислять всѣ отмѣченныя газетами звѣрства австрійцевъ и пострадавшихъ отъ нихъ, такъ какъ для этого потребовались-бы цѣлые тома «черныхъ книгъ». Какъ и сказано выше, всѣми звѣрствами руководили офицеры, изобрѣтательность которыхъ въ причиненіи страданій, оскорбленій и въ святотатствахъ, не имѣла предѣла.
Были случаи, когда, прежде чѣмъ сжечь село, они насмѣхались надъ церковью, оскверняли алтарь, бросали на полъ иконы, со священниковъ срывали облаченіе, вырывали у нихъ бороды, плевали въ лицо, нѣкоторыхъ уводили въ плѣнъ, а нѣкоторыхъ разстрѣливали. Исторія звѣрствъ татарскаго нашествія блѣднѣетъ передъ австрійскими. Хотя татары и брали въ плѣнъ женщинъ, но къ нимъ были милосердны и щадили ихъ, къ старикамъ-же относились всегда съ уваженіемъ. Австрійцы же не дѣлали разницы, такъ, въ Маріенбадѣ была арестована и умерщвлена больная знатная русская дама. Въ Кѣльцахъ вмѣстѣ съ другими былъ казненъ и 70-лѣтній мѣщанскій староста Антонъ Красинскій, за то, что онъ на требованіе австрійскаго командира выдать общественныя деньги, заявилъ, что у него нѣтъ ихъ; тогда солдаты, по приказанію офицера, поволокли старика въ мѣщанское управленіе. На пути къ нему на помощь бросился
и австрийские солдаты (но не германские) не были так ненавистно настроены по отношению к русским, а если эта война и отмечена ужасными зверствами их, то они были принуждены к тому, в силу строгой дисциплины, — приказанием свыше. Невозможно перечислить все зверства австрийцев, нарушения ими международных правил, каковые они проявляли даже в первую стадию войны; там, где проходили их войска, сметалось все на их пути: деревни и города выжигались, помещичьи усадьбы опустошались, женщины насиловались, припасы и товары, за редким исключением, отбирались насильно без оплаты, жители нередко расстреливались целыми селами только за то, что отказывались быть предателями.
Мы не будем перечислять все отмеченные газетами зверства австрийцев и пострадавших от них, так как для этого потребовались бы целые тома «черных книг». Как и сказано выше, всеми зверствами руководили офицеры, изобретательность которых в причинении страданий, оскорблений и в святотатствах не имела предела.
Были случаи, когда, прежде чем сжечь село, они насмехались над церковью, оскверняли алтарь, бросали на пол иконы, со священников срывали облачение, вырывали у них бороды, плевали в лицо, некоторых уводили в плен, а некоторых расстреливали. История зверств татарского нашествия бледнеет перед австрийскими. Хотя татары и брали в плен женщин, но к ним были милосердны и щадили их, к старикам же относились всегда с уважением. Австрийцы же не делали разницы, так, в Мариенбаде была арестована и умерщвлена больная знатная русская дама. В Кельцах вместе с другими был казнен и семидесятилетний мещанский староста Антон Красинский за то, что он на требование австрийского командира выдать общественные деньги, заявил, что у него нет их; тогда солдаты по приказанию офицера поволокли старика в мещанское управление. На пути к нему на помощь бросился
