Однажды садовникъ остановился и внимательно посмотрѣлъ на нее; потомъ она вдругъ почувствовала прикосновеніе его остраго ножа и сильную боль въ стеблѣ. Это было нѣчто совершенно новое для нея.
— Что со мной? — спросила она одну изъ маленькихъ банксій. Ей было нехорошо, а кому нездоровится, тому ужъ не до спеси.
Дерзкія банксіи засмѣялись, раскачиваясь на своихъ проволокахъ.
— Твое желаніе исполнилось, — сказали онѣ,— ты будешь важной персоной. Тебя превращаютъ въ Индійскую розу.
Въ Индійскую розу! Возможно ли это? Неужели она, наконецъ, войдетъ въ то знатное аристократическое общество, о которомъ всегда мечтала? Значить, она теперь ужъ не простая Дамасская роза? У нея даже духъ захватило. Она думала, что это отъ счастья, но въ действительности это было отъ тугой повязки, которую наложилъ садовникъ.
— «О, какая радость!» — думала она, и хоть еще чувствовала себя очень дурно, однако ни за что на свѣтѣ въ этомъ не призналась бы банксіямъ.
Садовникъ привилъ къ ней тонкій черенокъ, который давилъ и безпокоилъ ее; но она говорила себѣ, что это модная вещь, и стойко переносила страданія.
Однажды садовник остановился и внимательно посмотрел на нее; потом она вдруг почувствовала прикосновение его острого ножа и сильную боль в стебле. Это было нечто совершенно новое для неё.
— Что со мной? — спросила она одну из маленьких банксий. Ей было нехорошо, а кому нездоровится, тому уж не до спеси.
Дерзкие банксии засмеялись, раскачиваясь на своих проволоках.
— Твое желание исполнилось, — сказали они,— ты будешь важной персоной. Тебя превращают в Индийскую розу.
В Индийскую розу! Возможно ли это? Неужели она, наконец, войдет в то знатное аристократическое общество, о котором всегда мечтала? Значить, она теперь уж не простая Дамасская роза? У неё даже дух захватило. Она думала, что это от счастья, но в действительности это было от тугой повязки, которую наложил садовник.
— «О, какая радость!» — думала она, и хоть еще чувствовала себя очень дурно, однако ни за что на свете в этом не призналась бы банксиям.
Садовник привил к ней тонкий черенок, который давил и беспокоил ее; но она говорила себе, что это модная вещь, и стойко переносила страдания.
