Несмотря на всю свою славу, роза готова была заплакать съ досады и воскликнуть, какъ Ѳемистоклъ:
— Неужели никто намъ не дастъ забвенья?
Однако никто не могъ его дать, какъ азаліи, поставленныя ниже нея, не желали держать языковъ на привязи. Успѣхъ, однако, приводилъ ее въ упоеніе, и она ужъ сама стала вѣрить, что азаліи все наговариваютъ и никогда въ жизни она не была простой садовой розой.
Подошли хозяйки дома и начали превозносить ее ко небесъ. Подошли дѣти и захлопали вь ладоши, восхищаясь ея красотой. Влетѣла чудесная, болышая зеленая птица, усѣлась противъ нея, свѣсила головку на бокъ и сказала:
— Душка Попка! Ахъ, душка Попка!
«Даже птицы обожаютъ меня здѣсь», думала роза, нe подозрѣвая, что попугай говорилъ о самомъ себѣ.
Когда кто такъ тщеславенъ и такъ гордится своими совершенствами, какъ наша роза, то всякую похвалу принимаетъ на свой счетъ.
Стоя въ великолѣпной севрской вазѣ, она готова была воскликнуть вмѣстѣ съ поэтомъ:
— Теперь міръ можетъ погибнуть!
Но — увы!— не міру суждено было погибнуть.
Подхожу къ концу этой печальной были.
