Между тѣмъ она могла бы видѣть, что кровныя аристократки Герцогиня Девонширская и Луиза Саdойская никогда этого не дѣлали. Но она не замѣчала yичего, кромѣ своей красоты, которая отражалась въ зеркалѣ на противоположной стѣнѣ оранжереи. Ея цвѣты теперь достигли совершенства, и ножъ больше не прикасался къ нимъ. Хотя листва ея продолжала опадать, но она отъ этого сдѣлалась еще аритократичнѣе, — слѣдовательно, не о чемъ было горевать.
Однажды, когда красота ея достигла полнаго расцвѣта, она замѣтила, что цвѣты въ оранжереѣ наклояются другъ къ другу и перешептываются:
— Кого возьмутъ?
— Возьмутъ, куда?
Цвѣты не разговаривали съ розой, такъ какъ она была новымъ членомъ общества и выскочкой, но изъ ихъ словъ она узнала, что въ домѣ, къ которому примыкала оранжерея, по случаю свадьбы готовится балъ. Каждый цвѣтокъ мечталъ, чтобъ его туда взяли. Азаліи знали, что ихъ возьмутъ, такъ какъ онѣ уже были одѣты въ розовыя и красныя бальныя платья, но другіе цвѣты не питали такой увѣренности. Роза замирала отъ надежды и страха. Если ее не возьмутъ, то не стоить и жить, думала она. Она не имѣла предста-
Между тем она могла бы видеть, что кровные аристократки Герцогиня Девонширская и Луиза Саdойская никогда этого не делали. Но она не замечала yичего, кроме своей красоты, которая отражалась в зеркале на противоположной стене оранжереи. Её цветы теперь достигли совершенства, и нож больше не прикасался к ним. Хотя листва её продолжала опадать, но она от этого сделалась еще аритократичнее, — следовательно, не о чём было горевать.
Однажды, когда красота её достигла полного расцвета, она заметила, что цветы в оранжерее наклояются друг к другу и перешептываются:
— Кого возьмут?
— Возьмут, куда?
Цветы не разговаривали с розой, так как она была новым членом общества и выскочкой, но из их слов она узнала, что в доме, к которому примыкала оранжерея, по случаю свадьбы готовится бал. Каждый цветок мечтал, чтоб его туда взяли. Азалии знали, что их возьмут, так как они уже были одеты в розовые и красные бальные платья, но другие цветы не питали такой уверенности. Роза замирала от надежды и страха. Если ее не возьмут, то не стоить и жить, думала она. Она не имела предста-
