Ея колѣни я цѣлую. Тѣни
Склоняются, цѣлуя насъ двоихъ.
Весь міръ вокругъ застѣнчиво затихъ.
Мы — вымыселъ безвѣстныхъ вдохновеній,
Мы — стараго рондо пѣвучій стихъ.
Пѣвецъ забытый! Братъ временъ святыхъ!
Ты пѣснѣ ввѣрилъ жалобы и пени,
И вотъ сегодня мнѣ поютъ твой стихъ
Ея колѣни.
„Въ вѣнкѣ изъ терній дни мои; межь нихъ
„Одинъ лишь часъ въ уборѣ изъ сирени.
„Какъ Суламиѳи — домъ, гдѣ спитъ женихъ,
„Какъ Александру — дверь въ покой къ Еленѣ,
„Такъ были сладостны для губъ моихъ
Ея колѣни.“
Ее колени я целую. Тени
Склоняются, целуя нас двоих.
Весь мир вокруг застенчиво затих.
Мы — вымысел безвестных вдохновений,
Мы — старого рондо певучий стих.
Певец забытый! Брат времен святых!
Ты песне вверил жалобы и пени,
И вот сегодня мне поют твой стих
Ее колени.
«В венке из терний дни мои; меж них
Один лишь час в уборе из сирени.
Как Суламифи — дом, где спит жених,
Как Александру — дверь в покой к Елене,
Так были сладостны для губ моих
Ее колени.»
Лишь одного: я быть съ тобой хочу!
Съ твоей мечтой слить трепетъ свой — хочу!
Надъ глубью глазъ повиснувъ въ высотѣ,
Дышать ихъ ночью, влажной тьмой — хочу!
Лишь одного: я быть с тобой хочу!
С твоей мечтой слить трепет свой — хочу!
Над глубью глаз повиснув в высоте,
Дышать их ночью, влажной тьмой — хочу!
