И въ припадкахъ краткой грусти
(Лентой длинной сплетены)
Подставлять нагія груди
Золотымъ лучамъ луны;
А потомъ, дрожа отъ счастья,
Тихо вскрикивая вдругъ,
Въ глубину ронять запястья
Съ утомленныхъ страстью рукъ.
И в припадках краткой грусти
(Лентой длинной сплетены)
Подставлять нагие груди
Золотым лучам луны;
А потом, дрожа от счастья,
Тихо вскрикивая вдруг,
В глубину ронять запястья
С утомленных страстью рук.
На высяхъ дремлетъ боръ сосновый;
Глуха холодная волна;
Закатъ загадочно-багровый
Горитъ въ водѣ, какъ сонъ лиловый;
Угрюмость, блескъ и тишина.
Надъ гладью водъ орелъ усталый
Качаетъ крыльями, спѣша.
Его тревожитъ отблескъ алый, —
И вотъ на сумрачныя скалы
Онъ палъ, прерывисто дыша.
Ни паруса, ни дыма! Никнетъ
Свѣтъ, поглощаемый волной.
Порою только чайка крикнетъ,
И бѣлымъ призракомъ возникнетъ
Надъ озаренной глубиной.
На высях дремлет бор сосновый;
Глуха холодная волна;
Закат загадочно-багровый
Горит в воде, как сон лиловый;
Угрюмость, блеск и тишина.
Над гладью вод орел усталый
Качает крыльями, спеша.
Его тревожит отблеск алый, —
И вот на сумрачные скалы
Он пал, прерывисто дыша.
Ни паруса, ни дыма! Никнет
Свет, поглощаемый волной.
Порою только чайка крикнет,
И белым призраком возникнет
Над озаренной глубиной.
