Растетъ на сердцѣ… Поворотъ…
И старый букъ… И онъ… И вотъ
Слетаетъ съ устъ невольный стонъ, —
И милый, милый къ ней склоненъ!
Она сквозь слезы, чуть жива,
Лепечетъ нѣжныя слова,
И слышитъ лепетъ нѣжныхъ словъ,
И видитъ страстный блескъ зрачковъ,
И, холодѣя вся, какъ трупъ,
Впиваетъ ласку жданныхъ губъ.
Что это? смерть иль страсти мигъ?
Стонъ боли или счастья крикъ?
Со странно-радостнымъ лицомъ
Поверглась узница ничкомъ.
Въ темницѣ, царственно-одна,
Стоить и смотритъ тишина.
Померкъ на западѣ пожаръ.
Настало время тайныхъ чаръ.
Раскрыли звѣзды ширь и высь;
Сквозь вѣтви эльфы пронеслись;
Вдали короной золотой
Блеснулъ подъ букомъ Царь Лѣсной;
И на полянѣ смѣхъ звончѣй
Его безпечныхъ дочерей.
Растет на сердце… Поворот…
И старый бук… И он… И вот
Слетает с уст невольный стон, —
И милый, милый к ней склонен!
Она сквозь слезы, чуть жива,
Лепечет нежные слова,
И слышит лепет нежных слов,
И видит страстный блеск зрачков,
И, холодея вся, как труп,
Впивает ласку жданных губ.
Что это? смерть иль страсти миг?
Стон боли или счастья крик?
Со странно-радостным лицом
Поверглась узница ничком.
В темнице, царственно-одна,
Стоить и смотрит тишина.
Померк на западе пожар.
Настало время тайных чар.
Раскрыли звезды ширь и высь;
Сквозь ветви эльфы пронеслись;
Вдали короной золотой
Блеснул под буком Царь Лесной;
И на поляне смех звончей
Его беспечных дочерей.
