Ее онъ дѣвочкой увезъ
На свой незыблемый утесъ;
Хранилъ года, какъ цѣнный кладъ;
Воспитывалъ, какъ добрый братъ,
Чтобъ послѣ выбрать жениха;
Берегъ отъ тайнаго грѣха
Межъ вѣрныхъ слугъ и старыхъ дѣвъ;
Но, Божьей волей, овдовѣвъ,
Назначилъ ей удѣлъ иной,
И сдѣлалъ плѣнницу женой.
Гертруда вся — какъ сладкій сонъ.
Туманной тѣнью углубленъ
Ея лучистый взоръ; у ней
Звукъ голоса — какъ пѣнье фей,
И розсыпь золотыхъ волосъ —
Какъ кудри дѣвъ изъ міра грезъ;
Она легка — какъ тихій снѣгъ,
Ея беззвученъ легкій бѣгъ,
Ея шаговъ не помнитъ слухъ.
Какъ будто мимо вѣялъ духъ.
Вся жизнь Гертруды, съ раннихъ лѣтъ,
Прошла, вдали отъ золъ и бѣдъ,
На неприступной высотѣ.
Она лишь смутно, какъ въ мечтѣ,
Знавала рѣки и лѣса:
Ей ближе были небеса,
Гдѣ тихо облака плывутъ.
Гдѣ ночью ангелы поютъ,
Да лики съ сумрачныхъ иконъ —
Христа и вдумчивыхъ Мадоннъ.
Ее он девочкой увез
На свой незыблемый утес;
Хранил года, как ценный клад;
Воспитывал, как добрый брат,
Чтоб после выбрать жениха;
Берег от тайного греха
Меж верных слуг и старых дев;
Но, Божьей волей, овдовев,
Назначил ей удел иной,
И сделал пленницу женой.
Гертруда вся — как сладкий сон.
Туманной тенью углублен
Ее лучистый взор; у ней
Звук голоса — как пенье фей,
И россыпь золотых волос —
Как кудри дев из мира грез;
Она легка — как тихий снег,
Ее беззвучен легкий бег,
Ее шагов не помнит слух.
Как будто мимо веял дух.
Вся жизнь Гертруды, с ранних лет,
Прошла, вдали от зол и бед,
На неприступной высоте.
Она лишь смутно, как в мечте,
Знавала реки и леса:
Ей ближе были небеса,
Где тихо облака плывут.
Где ночью ангелы поют,
Да лики с сумрачных икон —
Христа и вдумчивых Мадонн.
