и менѣе всего склоненъ я повторять самого себя. Я увѣренъ, что въ поэзіи, и не только русской поэзіи, есть еще безконечное число задачъ, никѣмъ не рѣшенныхъ, темъ, почти никѣмъ не затронутыхъ, и средствъ, совершенно не использованныхъ.
Мнѣ остается сказать, что цѣлый рядъ стихотвореній въ этомъ сборникѣ появляется въ печати впервые. Многіе стихи я не считалъ возможнымъ печатать отдѣльно, внѣ ихъ связи съ цѣлымъ цикломъ или даже со всей книгой. Только на своемъ мѣстѣ, рядомъ съ другими, эти стихотворенія получаютъ свой истинный смыслъ. Особенно это относится къ стихотвореніямъ, собраннымъ въ отдѣлѣ, которому я долженъ былъ дать названіе „Эротика“, возвращая этому слову его первоначальное значеніе. Впрочемъ, распредѣленіе стиховъ по отдѣламъ нѣсколько зыбко и часто основано не на внутреннихъ особенностяхъ стихотворенія, а на обстоятельствахъ, вызвавшихъ его созданіе. Иначе врядъ ли и можетъ быть въ сборникѣ лирическихъ стихотвореній, изъ которыхъ каждое, въ какую бы форму оно ни было облечено, говоритъ, въ концѣ концовъ, лишь о томъ, что лично пережито написавшимъ его.
| Февраль, 1909. | Валерій Брюсовъ. |
и менее всего склонен я повторять самого себя. Я уверен, что в поэзии, и не только русской поэзии, есть еще бесконечное число задач, никем не решенных, тем, почти никем не затронутых, и средств, совершенно не использованных.
Мне остается сказать, что целый ряд стихотворений в этом сборнике появляется в печати впервые. Многие стихи я не считал возможным печатать отдельно, вне их связи с целым циклом или даже со всей книгой. Только на своем месте, рядом с другими, эти стихотворения получают свой истинный смысл. Особенно это относится к стихотворениям, собранным в отделе, которому я должен был дать название «Эротика», возвращая этому слову его первоначальное значение. Впрочем, распределение стихов по отделам несколько зыбко и часто основано не на внутренних особенностях стихотворения, а на обстоятельствах, вызвавших его создание. Иначе вряд ли и может быть в сборнике лирических стихотворений, из которых каждое, в какую бы форму оно ни было облечено, говорит, в конце концов, лишь о том, что лично пережито написавшим его.
| Февраль, 1909. | Валерий Брюсов. |
