боли. Чтобы еще больше причинить ей непріятностей, я началъ ходить, прыгать, и даже пустился въ присядку, хотя мнѣ было не до плясокъ. Мои проказы стали невыносимы для животнаго, т. к. причиняли ей невозможныя боли; рыба стала стонать, испуская оглушительные жалобные звуки, и выбрасываться на поверхность воды. Одинъ разъ она такъ высоко подбросилась въ воздухъ, что матросы съ проѣзжавшаго мимо итальянскаго судна замѣтили ее и стали слѣдить за ней. Она бросалась во всѣ стороны, то опускалась въ глубину, то снова выплывала на поверхность, переворачивалась и начала кашлять, стараясь освободиться отъ меня. Очевидно, она хотѣла меня посадить между своими челюстями и острыми зубами своими превратить въ мелкія кусочки, но это ей не удавалось: я продолжалъ буйствовать въ ея желудкѣ и старался не выходить наружу. Судно приблизилось къ рыбѣ и, когда она выплыла на поверхность, матросы захватили ее гарпунами и черезъ нѣсколько минутъ вытащили на бортъ. Когда чудовище лежало уже на палубѣ мертвымъ, я услышалъ, какъ матросы совѣтовались межъ собой, откуда начать рѣзать на части его желудокъ, чтобы выбросить вонъ внутренности и добыть поболь-
